Знай мое имя. Правдивая история

Представитель окружного прокурора. Я сейчас покажу вам снимок под номером шестнадцать. Скажите, узнаёте ли вы, что на нем изображено?

Шанель. Да.

Представитель окружного прокурора. И что вы… Что это?

Шанель. Моя голова и волосы.

Представитель окружного прокурора. Вы что-нибудь помните о своем состоянии в тот момент?

Шанель. Нет. Я не знала, что меня фотографировали.

Представитель окружного прокурора. Вы видели эти снимки раньше?

Шанель. Нет.

Представитель окружного прокурора. Чтобы присяжные увидели эти фотографии, Шанель, я снова покажу их.

Прежде чем я успела что-то сказать, она развернулась и пошла к проектору, направленному на экран, растянутый на стене слева. Я уставилась прямо перед собой, на свою семью, стараясь предупредить их взглядом: не смотрите туда, смотрите на меня. Но их глаза следовали за Алале, головы двигались в унисон, словно под гипнозом стука ее каблуков. «Это снимок номер пятнадцать. Это вы на нем, Шанель?» Я повернулась влево — там была моя голова, приклеенная к доске коричневая планета, заполняющая весь зал.

Я видела, как мать прикрыла рот рукой. Мне хотелось шепотом позвать ее в микрофон, но тогда все бы услышали. Я посмотрела по сторонам — весь зал глазел на снимки. Глаза снова наполнились слезами, в голове пульсировало: «Кто-нибудь, прикройте ей глаза, прошу». Мне хотелось крикнуть матери: «Это не я, я настоящая вот здесь, сижу прямо перед тобой». Я щелкала пальцами, сгибала ноги, заключенная в ловушку места свидетеля, неспособная остановить происходящее.

Представитель окружного прокурора. Это вы на снимке, Шанель?

Шанель. Да.

Когда она повернулась ко мне, мой гнев испарился, слезы высохли. Я сидела в каком-то странном печальном отчуждении. Адвокат защиты мог даже кричать на меня, я и звука не издала бы. Брок мог выплеснуть мне в лицо воду, я не пошевелилась бы. Я только думала, что могла бы защитить свою семью, попытаться скрыть то, что произошло. Но я не справилась. Вот все, чем я была для присутствующих, — и ничего более. И неважно, какие потом будут вопросы. Я не думала о том, к чему это приведет, не пыталась впечатлить присяжных. Я не верила в розу, не могла призвать на помощь Майю Энджелоу. Единственное, о чем я думала, — это наш дом. Я хотела домой.

Алале попросила описать экспертизу SART.

— Неприятно, — сказала я тихим голосом.

Я говорила так, словно глядела через свои широко разведенные ноги на металлические иголки и ватные тампоны, выстроившиеся в ряд. Но эти отвратительные подробности больше не пугали меня. Мне больше нечего было скрывать.

Она показала снимок, который я уже видела на слушании, — мои трусики на месте нападения.

Представитель окружного прокурора. Вы помните, что находились там, где были найдены ваш мобильный телефон и нижнее белье, среди кустов и сосновых иголок?

Шанель. Нет.

Представитель окружного прокурора. Вы хотели бы отправиться с кем-то в подобное место?

Шанель. Нет.

Адвокат защиты. Она не помнит этого и не может свидетельствовать…

Представитель окружного прокурора. Ваша честь…

Адвокат защиты. Субъективное мнение. Протестую.

Судья. Отклонено.

Представитель окружного прокурора. Спасибо.

Шанель. Я не хотела бы идти туда, где…

Судья. Не нужно отвечать. Следующий вопрос.

Я закончила ответ мысленно, про себя: «…где моя сестра не могла меня найти». И неважно, что я сказала, а что нет.

Представитель окружного прокурора. Итак, тем вечером, когда вы отправились в Стэнфорд, вы намеревались познакомиться с кем-нибудь?

Шанель. Нет.

Представитель окружного прокурора. Другими словами, планировали ли вы кого-нибудь подцепить?