«Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Встреча с живым Христом — величайший дар человеку, и в свете Его познания все события жизни наполняются смыслом. Вся наша жизнь должна "служить приготовлению к встрече с Богом лицом к Лицу". Этот опыт "принадлежит мета-истории". "Кому было дано благословение сей встречи, тому вместе дается разумение богоявлений, описанных в Ветхом и Новом Завете"[138].

По святому Григорию Паламе, боговидец приобретает опытное живое познание Бога. Оно избавляет от слепоты, которая сопровождает чувственное и рассудочное познание. Свет хотя и действует как явление умственное и может быть видим умом через интеллектуальное чувство, но, изливаясь на рассудочные души, он избавляет их от ложного знания и таким образом возвращает "от многих правдоподобий к единому и цельному знанию"[139]. Знание вне Божественного света — это лишь мнения, т. е. многообразные воззрения, производимые воображением и чувствами. А знание Бога является плодом чистоты и достигается через свет, является цельным, чистым, "единообразным".

Сам Бог привел старца к органической вере, истине и познанию Его не потому, что Бог "уложился в схемы его мысли", а потому, что внутри старца происходил "глубинный процесс", который "действенно исцелял его ум и сердце". Этот процесс "то принимал форму медлительного и трудного прогресса, то внезапными вспышками отрывал меня от всего, что не Он. Думаю, что это было не иное что, как самооткровение[140] Бога внутри моего духа"[141].

После духовного сопричастия страстям, кресту, схождению во ад, воскресению и вознесению Христову старец Софроний понял, что ему было дано пережить опыт, подобный тому, что пережили пророки, апостолы и отцы Церкви, и так Христос стал его жизнью. Он пишет:

Говоря так, я вовсе не равняю себя ни с пророками, ни с апостолами или отцами, но улавливаю лишь некую долю аналогии, без которой было бы невозможно ориентироваться на нашем пути. Бог по безмерному смирению Своему не отверг меня, но давал мне созерцать Его нетварный свет[142].

Старец признается:

Христос стал моей жизнью; я возлюбил Его и не представляю себе никакой параллели Ему: Он единственный для меня Господь и Бог. Почти непрестанно болею я сердцем, страшась потерять Его милосердие за множество моих преткновений. Не без спора с Ним, не без многочисленных попыток уклониться от креста Его, я все же лобызаю его — крест Христов — и как-то несу посланный мне мой крест[143].

И ныне я благословляю Бога моего, соблаговолившего дать мне возрождение в покаянии горячем[144].

Этот опыт откровения "Я есмь Сущий", как и опыт созерцания нетварного света в течение трех дней, старец пережил, когда находился в Париже, прежде чем стать монахом на Святой Горе.

Приведем один святоотеческий текст.

Святой Симеон Новый Богослов в своих "Поучениях" рассказывает о некоем Георгии — очевидно, это сам святой до принятия монашества, — который в возрасте примерно двадцати лет жил в Константинополе и имел светский образ мыслей. Он общался с одним святым монахом, который сделался его духовным наставником. Духовник дал ему духоносные книги, в которых содержалось описание образа жизни монахов и рассказы о том, как они подвизались, в том числе и книгу "О духовном законе" святого Марка Подвижника. По изучении их, особенно книги святого Марка, Георгий возжелал увидеть Господа, его снедала любовь и стремление к Нему, и он "искал с помощью надежды высшую красоту, не призрачную". Через послушание указаниям старца он испытывал свою совесть и приносил покаяние воспеванием псалмов и, главным образом, молитвой "Господи, помилуй".

В то время он занимался светскими делами, домом одного патриция и попечением о дворцах, но одновременно с этим он жил напряженной духовной жизнью, проливал слезы, творил земные поклоны, молился со скорбью и стенаниями к Богородице и, как слепой, просил у Христа, словно Тот был рядом, милости и духовного прозрения. С вечера до полуночи он усердно молился.

Один раз, когда он произносил мысленно: "Боже, милостив буди мне, грешному", внезапно явилось Божественное сияние с неба, наполнив собою все. Юноша достиг исступления. "Ибо только свет видел он повсюду и не знал, ступал ли он по земле". Не было ни страха, ни заботы о мирском, он был свободен от всякого размышления, "но, всецело живя в свете невещественном, и, как ему казалось, становясь и сам светом, и забыв обо всем мире, плача и переполняясь невыразимой радостью и ликованием". Затем ум его вознесся на небо, и он увидел другой свет, "более яркий, чем первый, и над этим первым светом". Самым странным ему показалось то, что рядом с тем светом стоял равный ангелам святой старец, тот самый, который руководил им и дал ему прочесть книгу. Из данного видения становится ясно, что ему помогли молитвы того святого монаха. Так Бог показал высоту добродетели святого старца.