Знак Единорога. Рука Оберона

Я решил, что пора убираться. Амбер здесь был еще силен, но я взялся за ткань Тени так хорошо, как только мог, и начал смещение.

Тропа начала изгибаться влево, и пока мы мчались по ней, деревья по обе стороны стали уменьшаться и чуть отступать. Еще поворот, и тропа вывела нас на большую, метров двести, прогалину. Взгляд вверх – проклятая птица все еще кружит там, уже значительно ближе и достаточно низко, чтобы уйти в Тень вместе со мной.

Дело осложнилось. Я-то хотел получить открытое пространство, где можно развернуться с конем и с клинком, если понадобится. Однако это самое пространство теперь открыло мое местоположение и для птицы, а укрыться от нее не так-то просто.

Ладно. Мы подъехали к пригорку, взобрались на вершину и направились вниз по склону, миновав по пути одинокое дерево, расколотое молнией. На ближней ветви сидел серо-серебристо-черный ястреб. Я свистнул ему, и он сорвался в воздух, испуская дикий боевой клич.

Я поспешил дальше, уже отчетливо различая лай и рык собак и топот копыт. К этим звукам примешивалось еще нечто, больше похожее на вибрацию, на небольшое землетрясение. Я вновь оглянулся, но на вершину холма пока никто из преследователей не забрался. Я сосредоточился на ведущей прочь дороге, и солнце заволокло тучами, а вокруг тропы появились странные цветы – зеленые, желтые и пурпурные; вдали пророкотал гром. Поляна раздалась вширь и в длину и стала совершенно ровной.

Вновь протрубил охотничий рог. И я обернулся.

Тут-то она и появилась – и как раз тогда я понял, что охотятся вовсе не за мной, что и всадники, и гончие, и птица преследуют ту тварь, что мчалась позади меня. Впрочем, замечание скорее академического характера, ведь я был впереди, а значит, очень может статься, что охотилась за мной как раз она. Я склонился в седле, голосом и коленями посылая Барабана в галоп, но уже тогда понимал, что чудище движется все равно быстрее. Меня бросило в пот. Гналась за мной мантикора.

В последний раз я видел такую за день до битвы, в которой пал Эрик. Я тогда вел свой отряд вверх по тыльному склону Колвира, и тварь разорвала пополам парня по имени Ралль, прежде чем ее изрешетили из автоматов. Та гадина в длину была около двенадцати футов и, как и эта, имела человечье лицо при львиной голове и плечах; у нее тоже были крылья вроде орлиных, сложенные вдоль туловища, а длинный скорпионий хвост извивался в воздухе сверху. Сколько-то таких тварей тогда пробралось из Тени и шли по нашему следу, пока мы готовились к бою. Свидетельств того, что их пригнали сюда специально, на тот момент не было, но больше ни об одной не сообщали, и ни одна не появлялась в окрестностях Амбера. Эта явно сбежала в Арден и с тех пор обитала в лесах.

Еще один взгляд, и я понял, что меня в любую минуту могут просто стащить с седла, если я чего-нибудь не предприму по этому поводу. Кроме того, вниз с холма катилась темная лавина собак. В мантикорьей мыслительной деятельности и психологии я не эксперт. Большая часть летучих тварей не станет нападать на то, что им не мешает, инстинкт самосохранения у них превалирует. С другой стороны, не факт, что мантикора вообще осознает, что за ней охотятся – вполне возможно, что она сама отправилась за добычей, а Джулианова компания подоспела позднее. У нее вряд ли в голове удержатся сразу две мысли. И сейчас уж точно не время задерживаться и прикидывать варианты.

Я вытащил Грейсвандир и развернул коня влево, натянув поводья.

Барабан пронзительно заржал и резко взвился на дыбы. Я почувствовал, что заваливаюсь назад, так что пришлось поскорее соскочить на землю.

В тот момент я напрочь позабыл о резвости штормодавов, забыл, как легко они тогда обогнали «Мерседес» сестрицы Флоры, на котором тогда ехали мы с Рэндомом, забыл, что в отличие от обычных псин, гоняющихся за автомобилями, эти начали раздирать машину на части.

Так что внезапно они накинулись на мантикору, напрыгивая и кусаясь, всей дюжиной или около того. Тварь запрокинула голову и издала еще один жуткий вопль. Смертоносный хвост хлестнул, отбросив одного пса и то ли оглушив, то ли прикончив еще двух, а мантикора встала на дыбы, отбиваясь передними лапами.

Еще одному штормодаву, что вспрыгнул ей на спину, досталось хвостом, а вцепившегося в лапу второго тварь разорвала надвое. Но к этому моменту на ней уже было две дюжины кровоточащих ран, и одна из лап уже не то что для удара не годилась – сама по себе подгибалась, не выдерживая тяжести могучей туши. Тем временем очередная псина вскочила на спину мантикоры и вцепилась в загривок, и добраться до нее было нелегко, а еще одна напрыгнула справа и распустила на ленточки ухо. Две другие повисли на ляжках, тварь взметнулась на дыбы, и еще одна псина метнулась вперед и стал рвать ей брюхо. Кажется, визг и рычание штормодавов оглушили мантикору, и она продолжала бешено отбиваться от мечущихся вокруг серых теней.