Знак небес

— Костя, ты извини за вчерашнее. Я же не думал, что ты так сильно из-за побега этого козла в рясе переживаешь. Решил, что выпендриваешься.

— А сейчас что — дошло? — вяло улыбнулся Константин, которому после всех этих сновидений все остальное внезапно показалось пустяками и мелочью.

Он еще успел удивиться тому, как остро им вчера была воспринята такая ерунда, как побег попика, прежде чем до него дошел смысл ответа Вячеслава:

— Да вот как только виски твои седые увидел, так сразу и осознал. Ты уж не сердись на дурака тупого, — Какие виски? Чьи? — все равно не понимал или не хотел понимать Константин.

— Твои виски, — терпеливо и непривычно серьезно, будто разговаривая с больным, пояснил Константину воевода.

— А почему седые? — продолжал играть в непонимание князь.

— Из-за переживаний? — высказал догадку Вячеслав.

— Ну, будем считать, что из-за них, — хрипло откликнулся Константин, решив не рассказывать пока, из-за чего он на самом деле поседел.

Впрочем, он и не солгал, ведь во сне ему и впрямь пришлось пережить такое, что и сравнить-то в жизни не с чем.

Хотя нет, стоп!

И словно молния вспыхнула в его голове, при свете которой ярко осветились все самые темные закоулки памяти, в том числе даже такие, которые ему самому лишний раз чертовски не хотелось ворошить. Шалишь, брат. Сравнить-то, оказывается, было с чем, но от этого стало еще страшнее. И он понял, что нужно делать.

Бывает, что главный герой героически сдвигает брови и сурово заявляет, что некая смертельная угроза — это его проблемы. Затем он скорбно уходит, чтобы одолеть бесчисленное множество врагов с автоматами Калашникова в руках.

Константин таким героем не являлся, сам себя им никогда не считал и не испытывал особого желания таковым стать. Он не бегал жаловаться в жилетку по пустякам, не закатывал глаза, не заламывал руки. Но в некоторых случаях, трезво все обдумав и взвесив, он просто понимал, что именно тут, в данной конкретной ситуации, его одного будет маловато. То есть может и хватить, что вряд ли, а может и нет, что скорее всего.

Вот и сейчас он пришел к тому же выводу. Только с кем конкретно посоветоваться? Друзья? Доброгнева? Нет, все это было не то.

Однако почти сразу же он вспомнил, что есть у него один мудрый человек, который как раз именно в этой ситуации мог бы дать ему мудрый совет. Не зря же он приснился — ой, не зря. А раз решение принято, оставалось только претворить его в жизнь. Но срочно! Немедленно! Иначе можно и не успеть.

Константин быстро вскочил с кровати и бросил отрывисто:

— Слава, все на тебя здесь возлагаю, а мне срочно нужны сани со сменными лошадьми и десяток дружинников.

— А ты сам-то… куда? — оторопел от неожиданно выказанной прыти друга воевода.

— Я к Всеведу. Вопрос жизни и смерти! — честно ответил Константин, лихорадочно одеваясь.

— Чьей жизни и чьей смерти? Да скажи толком — чего кота за хвост тянешь! — озлился вдруг Вячеслав.

— Моей жизни и моей смерти, — пояснил Константин и добавил: — Смерть возможна, если я до ночи не успею добраться до Всеведа.

— А еще яснее? — продолжал допытываться воевода.

— А еще яснее я и сам себе толком не могу объяснить. Чувствую, и все тут, — поставил жирную точку князь и поторопил друга: — Слава, срочно давай.

Сил еще хватало, чтобы пошутить о чем-то нейтральном перед отъездом, но, как оказалось, шутка была не очень удачной, потому что Вячеслав, выслушав ее, скривился, как от нестерпимой зубной боли, и поинтересовался:

— A y тебя вообще-то как с самочувствием? Не заболел случайно? — и выразительно поскреб у виска указательным пальцем.

— Пока нет, но если еще одна такая ночка выдастся, то я точно заболею, — уверенно пообещал Константин, чем еще больше озадачил воеводу.

По пути к Рязани их настигла вьюга. К ночи они едва успели добраться до Переяславля-Рязанского, остаток дороги проделав чуть ли не на ощупь, чтоб не сбиться.

В Переяславле Константин приказал, чтобы дружинники устроили дежурство у его кровати, разбив ночь на пять смен. Каждой смене он поставил только одну задачу — будить самого князя каждые десять минут, засекая время по песочным часам.

Впрочем, насчет десяти минут сказано было образно. Константин сам толком не знал, за какое время песок целиком пересыпался в нижнюю часть этого древнего прибора, но это было и не столь важно — десять минут, девять или двенадцать. Главное, чтобы ему не успел присниться вчерашний кошмар.

Дружинники честно бдили и честно будили, отчего голова Константина к утру невыносимо раскалывалась, в ушах что-то непрерывно звенело, а виски ломила тяжелая тупая боль.

До следующей ночи они все-таки успели домчать до Всеведа. По пути от дикой скачки из двадцати четырех лошадей — у каждого была вторая на смену, а в сани запрягали парами — осталось всего четырнадцать. Остальные пали по пути, да и те, что оставались в живых, выглядели не лучше.