Знак Вопроса 2005 № 04

Неугомонный Джордж с трудом осваивался со своим новым положением. Без посторонней помощи во двор он не выходил и даже по дому передвигался с трудом. Вынужденное затворничество и ничегонеделанье угнетали его. Оставленный ненадолго наедине с маленьким внуком он было растерялся. Джон капризничал, и дед не знал, как его развлечь. Припомнив, как ради заработка в молодости присматривал за шустрыми близнецами, Джордж принялся сочинять вслух. Сказка получилась веселой. Ребенок понемногу успокоился, потом захихикал, а в конце бросился на шею сидевшему в кресле деду и с жаром поцеловал его в щеку. Эту сцену и застала вернувшаяся с покупками дочь.

— А что, неплохая вышла история, — взбодрившись, заключил Джордж.

— Ну, давай еще, деда! — от нетерпения запрыгал вокруг него внучок.

— У отца просто талант, и как умело скрывал! — радостно сообщила за ужином дочь. Джордж аж зарделся от счастья. После ужина женщины уединились.

Обе как-то сразу догадались, что этот случай может наполнить его жизнь новым смыслом. Для начала условились, что упросят его подиктовать, а после громкой читки поправят что надо. Первая попытка удалась, и они стали думать, как закрепить результат.

Джордж и раньше печатал слепым методом, что теперь было на руку. Пока решили обойтись стареньким компьютером, но с таким экраном и зрячий умается. Шрифт нужен самый крупный и простой. В общем, рискнули. Когда приоткрыли Джорджу свои планы, он воспрянул духом, и в его голове зароились весьма смелые мысли.

«Вот детворе будет радость», — вспомнив про восторги внука, усмехнулся он про себя.

Старания женщин поначалу ничего не давали: несмотря на самые толстые линзы, Джордж не различал даже самые крупные буквы. Посоветовавшись с другом детства, опытным компьютерщиком, сын выписал приставку, которая увеличивала букву до размера экрана. Так все сдвинулось с мертвой точки.

На склоне лет Джордж вновь оказался школяром и, надо отметить, весьма усердным. Как в военном детстве, только силы уже не те. Он быстро уставал и очень волновался при малейших неладах. Однако работа над сказкой продвигалась, и в один прекрасный день он представил свое творение на суд родных. Читку устроили в теплый воскресный день на террасе за послеобеденным чаем. По такому случаю даже тетушка Элен добралась до них. Когда дочь закончила, все громко зааплодировали и стали поздравлять Джорджа. Он был горд своей маленькой победой, глаза его светились счастьем. Маленький Джон, громко смеясь, волчком вертелся вокруг взрослых.

Вскоре сказка появилась на страницах воскресного еженедельника. Стали приходить одобрительные отклики читателей: не только от детей, но и от их родителей и дедов. Первый успех окрылил Джорджа, и он принялся за дело с еще большим рвением. Следующее его творение стало известно всей стране. Он становился популярным. Притом, отдавая должное его беспримерному мужеству, строгая критика не делала ни малейшей скидки на его физический недостаток и, в конце концов, была вынуждена признать за ним самобытный талант.

Мало-помалу сочинения Джорджа переступали границу и проникали на мощный рынок богатого соседа, что приносило определенный доход. Элен теперь могла отказаться от подработок. Однако неимоверное напряжение последних лет дало себя знать: подхватив банальную простуду, она слегла с тяжелым осложнением. Стало ясно, что без посторонней помощи им не обойтись. Они дали объявление в газету.

Среди прочих по телефону откликнулась Вера, переселенка из Латвии. Правильная речь с легким приятным акцентом. Сказала, что работала медсестрой в военном госпитале и сиделкой в глазной клинике. Чувствовалось, что волнуется. С оплатой согласилась сразу, сообщила, что готова приступить к работе хоть на следующий день.

Едва женщина возникла в дверях их дома, не стало никаких сомнений, что она пришла надолго, если не навсегда: от нее веяло таким теплом и надежностью. Пряча свои лучистые голубые глаза, она представилась едва ли не шепотом:

— Вера.

— У вас русское имя, — отреагировал Джордж.

— Вы знаете русский? — она вскинула брови.

— Немного.

— Да, я — русская. Но бабушка — латышка. У нас таких много, — поспешно пояснила она.

— Надо же! Ребенком я учил русский. Сам… Как писать, и сейчас помню, но говорить никто не учил. Может, уже и поздно.

Вера сказала, что, если надо, будет рада помочь.

У нее в руках все горело. Уже на следующий день дом засиял чистотой, словно им по-прежнему руководила Элен. Они с Джорджем быстро обнаружили, что ей и не нужно вписываться в их семью. Напротив, они сами как бы стали частью ее новой семьи. Без малейших колебаний она приняла их в свое сердце со всеми тревогами и заботами.