Знаки любви

Стояла ночь, и я сидела перед компьютером. Экран заполняла «о». Я бог знает в который раз правила кривые. Внезапно в «о» мелькнуло его лицо. Не так уж странно, учитывая, что лицо Артура то и дело всплывало в памяти. И я знала, что английское слово «face» может обозначать как «лицо», так и «гарнитуру».

А было ли у меня в жизни время, которое я проводила иначе? Не вглядываясь в какой-нибудь знак. Не высматривая знаки вокруг?

Мне иногда думается, что то, чем я занималась в сфере рекламы, тоже своего рода визитка. Я создавала продукт, который характеризует клиента, который ему подходит, который заставляет публику запоминать именно то, чего хотел бы клиент. Когда норвежцу требуется новый диван, название моего клиента тут же всплывает в памяти, как мысленная визитная карточка. И все благодаря выбранному мной шрифту.

Когда я впервые вышла на работу в офис, всем казалось очевидным, что графический дизайн в рекламе – всего лишь косметика; что это что-то поверхностное. Но я быстро приметила, что рекламное объявление, набранное определенной гарнитурой, обеспечивало лучшие продажи, чем оно же, но с другим шрифтом. Мне хватило ума держать это открытие при себе.

Я считала это своим величайшим талантом: ощущение письма. Разумеется, после десяти лет работы в рекламной индустрии я утратила максимализм и сделалась равнодушной, даже циничной, но что-то из давних амбиций и радости просыпалось во мне каждый раз, стоило только начать выбирать гарнитуру среди тысяч возможных. Я могла придать слову «шампанское» такую форму, что оно бы пьянило. Занимаясь рекламной кампанией для туристического бюро, я с неизменным чутьем выбирала те литеры для заголовка, скажем «Приезжайте в Китай», да и все типографическое решение в целом, которые ярче всего вызывали бы в голове у читателя образы Поднебесной. Да так, чтобы перед внутренним взором потенциального клиента раскинулись манящие китайские пейзажи, а во рту появился вкус курицы Кунг Пао. Каждая буква была дверью в Китай. Не было нужды добавлять фото Великой стены или Запретного города; шрифт заключал в себе все. За время моей карьеры мне довелось сверстать несколько полноценных рекламных объявлений – без единой фотографии, – которые люди не задумываясь вырывали из журналов и приклеивали скотчем на стену или на холодильник.

– У тебя дар, – сказал мне старший коллега на очередной церемонии вручения премий.

Я знала. Я всегда думала, что получила своего рода благословение. И только недавно начала задумываться, а не проклятие ли это.

А тем временем я ощущала себя божком, который пишет свой мир ограниченным числом букв и цифр: «Завтра в 12.00 торговый центр «Стуру» заполнят нетерпеливые посетители», – гласил текст объявления, который я однажды набрала невиданной в Норвегии гарнитурой. И на следующий день ровно в 12.00 перед дверью моего заказчика выстроилась длинная очередь.

– Ты волшебница, – говорили мне другие.

– Ты мастер. Начни собственное дело. Разбогатеешь. Они были правы, я была мастером. Но этого мне уже было недостаточно. Я хотела быть творцом. Я хотела создать нечто новое. Но все откладывала начало работы, гнала эту мысль прочь.

До встречи с Артуром я растрачивала силы, стараясь не замечать, что попусту разбрасываюсь своим даром. Что занимаюсь тем же, чем мы занимались с Элен и с развалюхой-Ундервудом: дурю людям головы с помощью письма.

Когда я наконец-то, уволившись, смогла снова сконцентрироваться на собственной работе, мне вспомнилось событие в юности, которое во многом предопределило выбор профессии. В старшей школе я наугад стащила книгу с полки в школьной библиотеке. В то время чтение не особенно меня занимало, но, к своему удивлению, я обнаружила, что видела ту же книгу у себя дома. Она была на английском, моем втором родном языке. Забавы ради я открыла ее, посмотрела на титульную страницу, и она меня тотчас захватила. Я просидела весь день, взяла книгу домой, читала в трамвае, продолжила вечером и не остановилась, пока не прочла все до последней строчки.

Я не могла понять. Я уже читала эту книгу, из чувства долга, и она не произвела на меня ни малейшего впечатления. Это была «Alice's Adventures in Wonderland». Несколькими годами ранее я получила ее по почте от тети, маминой сестры, которая работала в крупном британском издательстве. Она думала, что книга придется мне по вкусу, но я отложила ее, даже не притронувшись.

Так почему же я теперь жадно вчитывалась в эту историю, затаив дыхание? Это не имело никакого отношения к взрослению – к тому же повествование было рассчитано на детей. Я просто открыла книгу, и внезапно взгляд заскользил по строчкам, а я ощутила значение каждого слова и каждого предложения, вжилась в каждую сценку. От книги, из самой глубины текста, исходило ни на что не похожее, манящее излучение.