Знаки любви

Хотя Адам торопился как мог, утомительное путешествие на другой конец света заняло целый год. Опасности подстерегали на каждом шагу. Однажды ему преградил дорогу мощный лесной пожар. Вскоре Адам уже был со всех сторон окружен языками пламени. Чтобы сохранить себе жизнь, ему пришлось прыгнуть через океан огня, который оставил продолговатый ожог на голени. У подножия городских стен на него напали разбойники и нанесли ему опасную рану – ножом в бок. Юноша попал на лечение в монастырь. Нетерпеливо ожидая, когда затянется рана, Адам, на счастье, познакомился с одним монахом, который обучил его мудреному языку жителей Куадара.

Наконец-то Адам мог преодолеть последний отрезок пути до острова. Он достиг гавани Куадара в сумерках и тотчас наведался в трактир. Там сидели жители острова и горевали. Когда Адам поинтересовался, в чем дело, ему рассказали, что одна молодая женщина лежит при смерти в соседней деревне. И все-таки Адам осторожно задал и свой вопрос: не живет ли на острове старый рассказчик? Присутствующие уставились себе в тарелки, но один моряк поднялся и подал новоприбывшему знак. В закатном свете он проводил Адама к хижине на окраине деревни. Постучав, он окрикнул старика и сказал, что привел гостя. Уходя, он предупредил, что мастер рассказа – слепой.

Адама приняли радушно, и когда юноша объяснил суть дела, старик сказал:

– Так это тебя я ждал?

Адам не понял, о чем он, но собеседник поманил его к себе и принялся водить руками по его телу. Пальцами он быстро нашел треугольную отметину на тыльной стороне ладони, которую оставил осколок волшебного зеркала, и зарубку на черепе от топора.

– Раздевайся, – приказал он.

Адам понял, что следует подчиниться. Когда он обнажился, старик нащупал на его лодыжке шишковатый ожог и шрам в боку от ножа.

– Да, это ты, – сказал он.

– Ты можешь рассказать мне безупречную историю? – спросил Адам, едва способный дышать от нетерпения.

– Я не знаю той истории, о которой ты спрашиваешь, – сказал слепец.

Адам застонал от разочарования, словно от боли.

Тогда старик продолжил:

– Согласно старой легенде, тот, кто прибудет на остров с теми знаками, которые ты носишь на теле, будет сам ее знать. Я много лет ждал, когда кто-то разыщет путь к этому богом забытому месту и задаст именно тот вопрос, который сейчас задал ты. Я счастлив, что мне довелось это пережить.

Адам не понимал, к чему тот клонит.

Старик посмотрел на него своими слепыми глазами, которые тем не менее казались видящими и мудрыми:

– Все, что с тобой приключилось, и есть история. Твоя тоска, твой вопрос, твои мытарства, опасности, которые ты пережил, твои путешествия и все, что ты узнал дорогой. О том, для чего стоит жить. О том, за что стоит умереть. Ты сам – история.

Старик помолчал, а затем продолжил:

– Моя единственная внучка, еще совсем молодая, лежит на смертном одре в доме неподалеку. Возьми фонарь, который стоит у двери. Ступай к больной и расскажи ей о своем путешествии. А когда расскажешь все до конца, узнаешь, о чем повествует потерянная история.

С фонарем в руке молодой человек зашагал к дому, где лежала и угасала девушка. Больная глядела с подушки вяло, но доверчиво, и за ночь он рассказал ей о том, что пережил по дороге на остров. Он ткал свой рассказ, отмечая, как струятся слова, как история сама собой принимает форму, осознавая, что повествование, может, и есть в чем упрекнуть, но именно это и приближает его к безупречной истории».

Я думала, что Артур закончил. Я лежала к нему так близко, что его голос эхом отдавался у меня в груди. Когда я подняла на него глаза, изучила его пристальнее, то увидела, что его глаза изменились. Пигмент в радужках образовал узор, и в узоре был виден центр. В каждом глазу было по мандале. Я много знала о мандалах[98]. Но никогда не видела мандалы более притягательной. Кончики пальцев Артура по-прежнему скользили по моей коже, едва касаясь тонких волосков. Тишину в комнате нарушало только потрескивание поленьев в камине. Я собиралась было прокомментировать что-то, но Артур резко заговорил снова. Все сказанное ранее оказалось лишь предисловием, и он начал историю, которую Адам рассказал девушке, «Потерянную историю». Я замерев слушала, как Артур складывает новые образы из все тех же кусочков, из следов, которые носит на теле. На этот раз он говорил серьезно, без тени улыбки. У него было сосредоточенное выражение лица, и, рассказывая, он переводил пальцы со знака на знак, как будто это был список. Как будто он превращал эти шрамы и пятнышки во что-то, дающее жизнь. Я глядела на него во все глаза. Не от недоверия, но радуясь буйству фантазии лежащего рядом со мной мужчины. Мужчины, к чьему телу я прикладывалась ладонями, точно надеясь, что и мне достанется часть его дара, потока воображения. Я слушала, как совершенно новая история обретает форму. И насколько я поняла, эта история была о нем самом.