Знакомство с Раем Джона Мильтона

Повествованию о сражении между ангельскими армиями с Сатаной во главе злых ангелов, который ведёт их в трёхдневную битву, посвящена треть Книги. Характерные для эпического повествования описания сражений включают в себя индивидуальные поединки между Сатаной и Абдиелем, Сатаной и Михаилом, не забывая грандиозные панорамы сражений между многочисленными армиями ангелов. По окончании третьего дня создаётся ситуация, которая предвосхищает прославление восставшего из мёртвых Христа, когда Сын, становясь орудием гнева Отца, направляет свою колесницу против злых ангелов:

«Все Мои возьми

Доспехи: стрелы молний, грозный гром –

Оружие победы; препояшь

Мечом бедро могучее! Гони

Исчадья тьмы за рубежи Небес,

Низвергни в глубочайшую из бездн,

Да ведают, коль сами так желали,

Как Бога отвергать и как Царя

Законного – Мессию презирать!»

(Книга Шестая: 712–718)

[…]bring forth all my war,

My bow and thunder; my almighty arms

Gird on, and sword upon thy puissant thigh;

Pursue these sons of darkness, drive them out

From all heaven’s bounds into the utter deep;

There let them learn, as likes them, to despise

God, and Messiah, his anointed King.

Его штурм, сопровождающийся молниями и ураганом, намекает на колесницу Бога из Книги Пророка Иезекииля:

И Колесница Божества Отца

В густом огне, как буря, понеслась,

Не силою колёс, одно в другом

Вмещавшихся, но движимая Духом;

Её сопровождая, по углам

Четыре следовали Херувима

Четвероликих; словно роем звёзд,

Усеяны их крылья и тела

Очами, и берилловых колёс

Ободья, – сплошь в очах, – метали огнь.

(Книга Шестая: 749–756)

[…] Forth rushed with whirlwind sound

The chariot of Paternal Deity,

Flashing thick flames, wheel within wheel undrawn,

Itself instinct with spirit, but convoyed

By four cherubic shapes. Four faces each

Had wondrous; as with stars, their bodies all,

And wings, were set with eyes; with eyes the wheels

Of beryl, and careering fires between […]

Книга Седьмая

Синопсис

И опять, по просьбе Адама, ангел Рафаэль повествует о семи днях создания мира, выделяя роль Сына, который по повелению Отца совершает действия, в результате которых космос является быть, включая Землю и многочисленные создания на ней, самым замечательным из которых является человек. Это повествование занимает всю Книгу Седьмую.

Комментарий

После описаний устрашающих божественных сил в небесной войне Рафаэль привносит равновесие в поэму, описывая в Книге Седьмой добродетельного и созидательного Бога. Однако перед этим рассказчик обращается к читателю и направляет внимание читателя на незавершённость произведения как выражение того, что его вдохновение было прервано, или даже что ему самому угрожает опасность:

Я жертва злоречивых языков,

Во мраке прозябаю, средь угроз

Опасных, в одиночестве глухом.

(Книга Седьмая: 26–28)

On evil days though fallen, and evil tongues;

In darkness, and with dangers compassed round,

And solitude […]

Возможно, через своего рассказчика Мильтон намекает на своё положение преследуемого во время Реставрации, или на то, что его единомышленники и друзья заключили с новыми властями сделку, что его жизнь будет вне опасности, пока он придерживается определённых договорённостей. После этого обращения Книга Седьмая повествует о создании мира, перечисляя подробно каталоги созидания для того, чтобы подчеркнуть те многообразие, непрерывность и поступательность, в которых проявляется божественная доброжелательность:

Всезиждущее Слово изрекло:

«– Уймитесь, волны бурные! Смирись

И ты, пучина! Кончен ваш раздор!»

Сияя славой Отчей, Божий Сын

На Херувимских крыльях полетел

В глубь Хаоса, к несозданным мирам;

И Хаос внял Ему.

(Книга Седьмая: 216–221)

Silence, ye troubled waves, and thou Deep, peace,

Said then the omnific Word, your discord end!

Nor stayed; but on the wings of cherubim

Uplifted, in paternal glory rode

Far into Chaos, and the World unborn;

For Chaos heard his voice. […]