Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира

В русской народной сказке «Иван-крестьянский сын и Чудо-Юдо» наш отечественный герой-драконоборец разбирался в канонах архаической мифологии получше коллеги-датчанина. Остановив в течении трех ночей у границы миров — на мосту! — вторжение потусторонних многоголовых чудовищ, он не закатывает с братьями хмельную вечеринку, а отправляется с разведкой на другую сторону. Предусмотрительность крестьянского сына вознаграждается: он слышит, как чудо-юдовы жены и их мать, старая змеиха, планируют месть, и успевает им помешать. Образ чудовищной змееподобной матери сочетает в себе множество черт, присущих глубокой древности: тут и следы женского материнского культа, и доаграрная анималистика, и архаическая символика смертоносной и мудрой змеи — в общем, хотя автор происхождение и этого женочудовища пытается вывести от Каина, очевидно, что Каин еще пешком проходил под брюхом осла, когда мать Гренделя уже наводила ужас на поклоняющиеся ей племена и народы.

Беспечность данов обернулась трагедией: поднявшаяся из глубины моря зловещая мстительница атаковала спящий Хеорот и успела похитить одного из старейшин, любимца самого Хродгара, прежде чем очухавшиеся дружинники схватились за мечи и копья, заставив ее отступить в топи.

Беовульф со своими людьми спал в отдельном чертоге и узнал о новостях утром, от самого конунга Хродгара. Стало ясно, что беды не кончились; очень скоро следы и свидетели подтвердили догадки, что мать пришла мстить за своего погибшего сына, и даже обнаружилось место, откуда она поднимается в мир живых:

«…и там, где стремнина
гремит в утесах,

поток подземный,

и там, где, излившись,

он топь образует

на низких землях;

сплетает корни

заиндевелая

темная чаща

над теми трясинами,

где по ночам

объявляется чудо

огни болотные;

и даже мудрому

тот путь заказан».

Путь Беовульфа к этому зловещему и живописному омуту явно лежит за пределами мира людей: на морском побережье он встречает драконов, а дорога через подводную бездну занимает у него целый день, прежде чем приводит к «злобесной вод владычице, бурь хозяйке». Это противник пострашней Гренделя, поэтому на бой с ней Беовульф выходит в тяжелой броне и с мечом, который, впрочем, оказывается бессилен против матери Гренделя. Снова приходится идти врукопашную, но и тут свирепая противница оказывается сильнее: она повергает Беовульфа на спину, садится сверху, бьет ножом — но героя спасет кольчуга. Среди сокровищ в подводной обители он замечает другой меч:

«…клинок — наследие
древних гигантов;

несоразмерный,

он был для смертного

излишне тяжек

в игре сражений»,

но Беовульфу оружие как раз по руке, и этим мечом он наносит единственный, но смертельный удар, отрубив голову своей чудовищной оппонентке.

С мечом в руках Беовульф прошел по подводным чертогам; в одной из комнат он нашел изувеченное тело злосчастного Гренделя и отрубил голову ему тоже. Интересно, что именно кровь Гренделя, а не его матери, окрашивает воды в багровый цвет; увидев это, ожидавшие Беовульфа датчане ушли, решив, что тот погиб в схватке с чудовищем, и у берега остались только его соплеменники-гауты. Беовульф взял в качестве боевого трофея отрубленную голову матери Гренделя — ее потом с трудом несли на плечах четверо воинов — и хотел прихватить еще и меч, но ему досталась лишь рукоять: залитый кровью инфернальных врагов клинок истаял, будто льдина на солнце…

На этом могла бы кончиться русская героическая сказка или ирландская сага, но только не германская эпическая поэма.

Беовульф принял власть у погибшего наследника конунга Хигелака и мирно правил гаутами «пять десятков зим», но закончить свои дни в покое герою-змееборцу было не суждено.

«В те поры дракон,
змей, исчадье тьмы,

там явился, хранитель

клада, скрытого

в неприступных горах.

Клад не зарытый

стал достоянием

старого змея,

гада голого,

гладкочешуйного,

что над горами

парил во мраке

палящим облаком,

ужас вселяя

в людские души, —

ему предначертано

стеречь языческих

могильников золото».