Знаменитые русские о Флоренции

Знаете ли вы, что такое Флоренция? Здесь все как-то светло и радостно, как-то гармонично, приветливо, прекрасно. Весь окруженный зелеными холмами, мирно покоится среди них белый, мраморный город, залитый зеленью и цветами, овеваемый удивительно мягким, душистым, благорастворенным воздухом. Легко и свободно дышится в bella Firenze. Ничто не смущает чувства, ничто не наводит трепета. Вы также беседуете здесь с прошедшим, но это прошедшее говорит вам: смотри, как хорошо под этим голубым небом, среди цветов и теплого воздуха! Смотри, как прекрасна жизнь, как она облагорожена искусством! Смотри, какой удобный, прелестный уголок создался здесь, уголок, весь залитый цветами, весь украшенный мозаикой, дворцами, садами, статуями, картинами; смотри, как хороша красавица Флоренция! Слыхали вы, как «ахают» дети, когда они увидят что-нибудь хорошее? Во всем свете не найдется ничего, что было бы милее, симпатичнее, радостнее детского восторга; звуки этого милого детского «ах!» вы различите среди тысяч голосов и шумов, и в то мгновение, когда он коснется вашего слуха, в душе вашей непременно сверкнет, как солнечный луч, теплое, светлое чувство…Мы с вами не дети, мы не ахаем, мы не можем так ахать, как они. Но, кажется мне, единственное, что сохранили мы еще общего с удивительной чистотой и правдивостью детского возраста, это единственное состоит в той светлой радости, которая внезапно озаряет нашу душу при виде какого-нибудь чудного произведения искусства. Такое радостное, светлое чувство испытываете вы во Флоренции.

С. Васильев <С.В. Флеров>.Картинки Италии. Письма из Рима и Флоренции.

М., 1894,с. 309-312.

И. Анненский. 1890

Флоренция преинтересный город. Странное впечатление производят узкие улицы, вымощенные, как тротуар. Толпа мало ходит по тротуару, а все посреди улицы. Тяжелые омнибусы кажутся еще выше и огромнее оттого, что кучер сидит высоко, почти на самой крыше вагона. Он вооружен огромным бичом, которым то и дело хлопает. Это и вместо нашего «берегись», и для острастки лошадям. Им от этих бичей, вероятно, так же мало больно, как клоунам от плюх в цирке. Загадка положительно, как разъезжаются здесь омнибусы, экипажи. Вот на мосту слышится какой-то дикий крик – сначала онменяоченьудивлял: это ослик в красной уздечке или с торбой под мордой заупрямился, а не то испугался. Еще диче, кажется, кричат разносчики разной дрянью: специальным продуктом здешним – восковыми спичками, с водой, со свежими газетами. Вот среди улицы торжественно движется коляска: на подножках стоят какие-то болваны в красных фесках и раздают направо и налево программы сегодняшнего вечера в кафешантане. Заезжий цирк выставил афиши, которые можно прочесть за версту. Оперетка высылает свои афиши на длинных лучинах – их носят мальчишки среди улицы. Несмотря на живость итальянцев, толпа на улице чрезвычайно сдержанная. Я никогда еще не увидал ни одного скандала, хотя шатался Бог знает по каким закоулкам, не встретил даже ни одного пьяного. Жандармы в своих фраках с серебряными пуговицами, башмаках и треуголках, ремень от которых держится на подбородке, ходят, кажется, больше для красоты, чем для порядка. В толпе взгляды, мои, по крайней мере, невольно как-то падают на женщин, ах, как хороши здесь женщины, девушки особенно: любимый цвет летнего платья – крем. Из-под белой или бледно-палевой шляпки выглядывают глаза, на которые где-нибудь на Морской стали бы смотреть как на диковинку. Газ на шляпе, иногда простой цветок, тоненькая талия, загорелая ручка в митеньке или голая, черный веер и эти чудные завитки волос на лбу и на стройной шейке – вот молодая итальянка. Почти никогда не увидишь плаксивого или надутого лица. В поступи какая-то самоуверенность, турнюра нет, нога в ажурном башмаке. Еще выделяется из толпы итальянский офицер. В своем широком пиджаке, в оттянутых серых с красными лампасами рейтузах, в маленькой кепи, бритый, щегольскими усами и той особенно красивой и изящной вежливостью, которая дается одним итальянцам…

Письмо Н. В. Анненской, 4 июля 1890 г.

И. Гревс. 1902