Знание и окраины империи. Казахские посредники и российское управление в степи, 1731–1917

Осторожность Ф. А. Щербины в совокупности с дополнительными мерами предосторожности, которые ввели местные и центральные чиновники, осознавая недостатки его данных, обеспечили достаточную основу для пересмотра норм в сторону понижения. Задача В. К. Кузнецова состояла в том, чтобы внести эти изменения, не проводя нового исследования природных условий. Поскольку Переселенческое управление, так же как Ф. А. Щербина, предполагало, что переселение крестьян приведет к интенсификации казахской экономики, Кузнецов в своих коррективах мог исходить и из этого предположения: казахским земледельцам потребуется меньше земли, чем если бы они были кочевниками, и он намеревался действовать соответственно[432]. Нужно было изобрести больше способов для получения излишков степной земли, и Кузнецова первым из нескольких статистиков попросили это сделать.

Существовал еще один, более надежный вариант, позволявший максимизировать продуктивность степных земель, которые, по мнению центральных властей, оставались бесполезной территорией, где беспорядочно скитались кочевники. Этим вариантом было землеустройство – реорганизация землепользования, предоставление казахам фиксированного количества земли и освобождение остальной части степи для переселенцев. Система норм и излишков оставляла стандартное количество государственной земли в долгосрочном пользовании кочевников; со временем нормы будут пересмотрены, и государство, как собственник степи, заберет себе больше своей земли и распределит ее между поселенцами. С другой стороны, в результате землеустройства оседлые и переходящие к оседлости казахи получали бы в постоянное пользование меньше земли, так что их землепользование было бы в один присест доведено до минимума. Инициатива исследовать возможности землеустройства поступила в конце 1906 года от П. А. Столыпина и Главноуправляющего землеустройством и земледелием князя Б. А. Васильчикова, которыми двигал отнюдь не интерес к правам казахов, а надежда на дальнейшее укрепление экономики и создание нового пространства для поселенческих участков. Как писал Столыпин Васильчикову, правительству не следовало искусственно поддерживать их кочевой образ жизни за счет безземельного русского крестьянства, предоставляя кочевникам неограниченные земельные площади[433]. Более того, как утверждали чиновники из Переселенческого управления, данные Ф. А. Щербины сами по себе убедительно доказывали, что колонизация была выгодна казахам; с этой точки зрения (характерной для столыпинской эпохи), главной проблемой, с которой сталкивались казахи, была нестабильность землепользования вследствие многократного изъятия «излишков»[434]. Для того чтобы обсудить условия реорганизации земель, весной 1907 года по совместному запросу двух министров было созвано межведомственное совещание под председательством заместителя министра внутренних дел А. И. Лыкошина и с участием служащих ГУЗиЗа[435].

Многое свидетельствовало в пользу перехода к системе землеустройства. Она полностью согласовывалась с приоритетными целями управленцев высшего уровня и подкреплялась благоприятными экономическими данными. Более того, как уже указывал Т. И. Седельников, правовая основа системы норм и излишков была, мягко говоря, шаткой; на совещании под руководством Лыкошина было сделано заключение, что закон не содержит достаточно определенных положений о порядке, в котором земли кочевников должны признаваться излишками, вследствие чего чиновники из Переселенческого управления нередко обвинялись в произволе, вызывавшем многочисленные жалобы со стороны казахов[436]. Но при всем желании участники совещания не могли устранить значительные препятствия к практическому введению землеустройства. Казахи в большинстве своем оказались неисправимыми кочевниками: в течение года они перемещались между многочисленными крошечными наделами, на которые имели право пользования; как могли землемеры закрепить за ними все эти клочки земли на логичной, постоянной основе?[437] Хуже того, даже на экспедицию Щербины, результаты которой теперь считались ничтожными и ошибочными, были затрачены огромные средства. Квалифицированных геодезистов и статистиков не хватало. Таким образом, неизбежен был вывод, что поставить на первое место землеустройство казахов означало бы на многие годы задержать освоение степных провинций русскими; это притом что около 60 тысяч поселенцев оставались безземельными, и каждый месяц прибывали новые[438]. Нормы должны были остаться в силе; предполагалось, что устаревшие, чрезмерно щедрые нормы Щербины постепенно отпадут сами собой по мере проведения Переселенческим управлением новых исследований, подобных исследованию Кузнецова[439]. Все следующее десятилетие землеустройство казахского населения будет рассматриваться скорее как желаемое, чем действительное.