Знание и окраины империи. Казахские посредники и российское управление в степи, 1731–1917

Трудность управления кочевым населением, способным пересекать административные границы, уклоняться от налогов и нарушать закон, не опасаясь наказания, долгое время причиняла беспокойство царским чиновникам в степи[342]. Более того, в иерархии стадиального развития, через призму которого многие из них воспринимали мир, земледелие стояло, безусловно, выше кочевого скотоводства. Таким образом, как для многих администраторов, так и для казахов решение проблемы казахской отсталости заключалось в отказе от кочевого скотоводства, которое в течение многих веков было преобладающим образом жизни в степи. Как утверждалось, чтобы облегчить себе переход к земледелию, казахи могли использовать русскую агрономию и помощь новоприбывших переселенцев. И жизнь их в таком случае становилась бы все более безопасной и благополучной. В теории это был вполне удовлетворительный аргумент. Однако практически он основывался на идеализированном и, возможно, несостоятельном представлении о степной среде. Аграрное преобразование степи на практике требовало постоянной адаптации, а это, в свою очередь, было процессом, в котором знание распространялось как снизу вверх, так и сверху вниз[343].

В начале 1891 года малоизвестный русский автор М. Имшенецкий посвятил целую серию статей в КСГ материальным выгодам, которые казахи могли бы извлечь из земледелия. Это было средством социального уравнивания, стабильности и, самое главное, личного благополучия:

Под скипетром Русского Царя, живут разные народы – между ними много магометан и народов других религий. Все эти народы живут большею частью тем, что возделывают землю, сеют разные хлеба, пшеницу, овес, рожь, просо, ячмень, гречиху, горох, бобы, мак. <…> Если у пахаря в России, кто бы он ни был – урус, или татарин, есть 2–3 лошади, 2–3 дойные коровы, да десяток баранов, да куры или утки, его считают человеком богатым, и живет он гораздо лучше нашего киргиза. Дом у него просторный, теплый, светлый, есть у него и печка в доме. <…> И живет семья земледельца и тепло, и сытно, и чисто, и опрятно. Он не только заботится о своем житье и о своей семье, он и скотину держит в тепле, не боится он, что скотина его погибнет от мороза или бурана, и корму запасает ей на всю зиму[344].

Это было бы исчерпывающим решением, чтобы избавиться от разных форм отсталости, от которых страдали, по мнению многих наблюдателей, казахи и их хозяйство, при условии что казахи научатся использовать окружающие их материальные блага, дарованные им Богом[345]. Духовный подъем также присутствовал в списке благодеяний: земледелие, по мнению автора, облагораживает человека и повышает его интеллект[346]. Доводы Имшенецкого в пользу земледелия, появившиеся в КСГ, были самыми подробными и последовательными. Я привожу их здесь хотя бы потому, что они совпадают с более широкой редакционной линией газеты и говорят о преимуществах, которые, по мнению авторов, получат казахи, если прекратят свои беспокойные скитания и начнут сеять.