Знание-сила, 1998 № 07 (853)

В физиологических исследованиях две экспериментальные ситуации могли бы моделировать возникновение подобного психологического феномена. Первая, называемая выученной беспомощностью, была описана М.И.Селигманом с соавторами в 1985 году: Крыс обучают связывать какой-то сигнал с последующим ударом тока. Усвоив такую связь, крысы пытаются избежать удара, например, подпрыгивают. Если им эго удается, в их поведении не будет никаких отклонений. Если же эксперимент построен так, что никакие ухищрения животного не могут предотвратить удар тока, то поведение явно меняется: животные становятся пассивными, их память ухудшается, они в бездействии ожидают наказания.

Другой эксперимент был предложен М.Ерофеевой в лаборатории И.П.Павлова еще в 1912 году. Она вырабатывала у собак условный рефлекс, при котором слабый удар тока подкреплялся пищей: всякий раз после того, как животное ударяли слабым током, его кормили. Когда рефлекс закрепился (животное радостно виляло хвостом после удара и выделяло слюну), экспериментаторы стали увеличивать силу тока. Обнаружилось, что и сильный удар тока, даже повреждающий кожу; может восприниматься животным как положительное воздействие. Таков психофизиологический механизм, способный изменить минус на плюс, черное на белое.

Но сегодня в России не приходится говорить о массовом насилии государства над личностью. Может быть, восприятие насилия искажается в связи с особенностями воспитания в семье?

Е.Николаева обследовала учеников первых классов одной из престижных школ (71 человек: 36 мальчиков и 35 девочек), которые могли достаточно подробно описать происходящее в семье, но еще не в состоянии были критически его оценить. Все они хорошо знали психолога, он уже год вел у них уроки, поэтому беседа с каждым была непринужденной и откровенной.

Итак, почему их дома наказывают? Поводы обыденны, ведь все это дети из благополучных семей: плохо себя вел (шумел, долго гулял); не выполнил или плохо выполнил домашнее задание; не убрал что-то дома; плохо ел; много играл на компьютере; ссорился с сестрой или братом; «не знаю» (дано в порядке убывания). Дети ощущали, что их чаще наказывают, чем поощряют. На вопрос «Как тебя наказывают?» чаще всего отвечали (в порядке убывания): ругают, запрещают гулять, ставят в угол, бьют. Некоторые утверждали, что их не наказывают, но из наводящих вопросов и из беседы с родителями выяснялось, что они не считали наказанием, когда их только ругают. В таких семьях негласно полагалось, что наказание связано с побоями. Наказывали детей в основном матери, отцы делали это намного реже. Поощряли также чаше матери или оба родителя.

Самое интересное — рассказ детей о том, что они чувствуют, когда их поощряют или наказывают. Они испытывали чувство вины и обиды. Часть детей заявили, что они не знают, как ответить на этот вопрос. Другие сообщили, что им в этот момент плохо, третьи испытывали страх, четвертые — боль. Некоторые обнаруживали апатию («Хочу спать» или «Мне все равно»).

Когда их хвалят, подавляющее большинство детей радуются; но каждый десятый ответил: «Не знаю», а у четырех процентов детей обнаружились парадоксальные реакции (например, они говорили: «Мне плохо всегда»).

Итак, среди семилетних детей каждый четвертый либо уходил от ответа, либо обнаруживал парадоксальные реакции на наказание; в меньшем масштабе ситуация повторялась, когда речь шла о поощрениях. Можно предположить, что это первые признаки возникновения и развития психологического механизма, описанного нами: не реагируя на агрессию, ребенок самым парадоксальным образом отвечает на поощрение. В каких случаях это происходит? Очевидно, когда наказания преобладают над поощрением, когда ребенка наказывают слишком сильно, несоразмерно с его провинностью.

Нужно серьезно исследовать системы взаимоогношений в семье, но сделать это трудно именно потому, что сам факт насилия не осознается, а посему и жалоб на него нет. Между прочим, в мире насилием считается и попытка вызывать чувство вины у собеседника (в том числе ребенка), поскольку за проступок человек должен нести ответственность (исправить ошибку, возместить ущерб и т.я.), но не быть при этом униженным. Пока же именно этот способ насилия является наиболее распространенным в наших семьях, но и наименее осознаваемым. Не осознают родители — не осознают и дети, и далее ситуация воспроизводится уже в новой семье.

Так обнаруживаются контуры ноной социальной потребности: нужна специальная работа, чтобы повысить чувствительность личности и общества к факту насилия. К такому выводу приходит Е.Николасва.