Знание-сила, 1999 № 02-03 (860,861)

Содержание двух работ Макса Вебера о русском обществе в начале XX века этим не ограничивается. В разных местах Вебер касается таких тем, как роль «теории» в российской общественной жизни, вражда между либералами и радикалами, распад империи на «ведомственные сатрапии», роль возможной войны в будущей революции, роль иностранных кредитов в исторической трансформации России, отношения между разными институциональными корпорациями, в частности, борьба между центральной бюрократией и земством, межэтнические отношения и федерализм. Вебер педантично проверяет, как выполняются обязательства, взятые на себя монархией в Манифесте 17 октября. Эта часть его второй работы о России представляет собой, можно думать, пионерное (может быть, даже не только для того времени) исследование того процесса, который сегодня был бы назван «формирование гражданского общества» в России.

По ходу детального анализа российского общества Вебер решается делать и некоторые прогнозы. Он, например, считает: после 1905 года становится очевидным, что старый режим не может контролировать ситуацию: «Кажется, совершенно исключено, что этот режим сумеет найти какой-то путь к долговременному успокоению страны: она сама должна себя вытаскивать за волосы из болота, и она должна захотеть это сделать».

Вебер ожидает поправения либерально настроенных групп: «После подавления декабрьского восстания и под впечатлением крестьянских беспорядков реакционные настроения стали перекидываться от бюрократии к «обществу», то есть прежде всего в земства… Это хороший пример того, как реальные условия влияют на идеологию имущего класса; он так же показывает, как гуманитарные идеалы вступают в конфликт с экономическими интересами и в какой мере они могут при этом устоять». По мнению Вебера, крах старого режима на фоне усиления «коммунистических настроений» может привести «к чему-то совершенно небывалому, но к чему именно – предвидеть невозможно».

В общем, так все и получилось. Что дело идет к тому, чувствовали многие. Гораздо меньше было таких, кто артикулировал свои видения так же четко, как Макс Вебер. Но были и такие, например, князь ЕТрубецкой. Их голоса совершенно не были услышаны. Можно, конечно, эту общественную глухоту объяснить безумием толпы, крайней дестабилизацией общества и пр., но этих простых объяснений мало; это «слабые»объяснения. Наводнение, конечно, объясняется тем, что были особенно сильные дожди. Но такое объяснение совершенно игнорирует вопрос, почему не были построены аварийные сооружения.

Люди, особенно образованные элитарные группы, намного умнее и проницательнее, чем мы привыкли думать. Чуть более углубленные исторические исследования позволяют установить, что в самые катастрофические периоды истории многих обществ высказывались идеи, позволявшие активным агентам процесса разработать эффективные меры общественного спасения. Но чаше всего они не были осуществлены и даже не были приняты к сведению. Провал положительных идей, основанных на эффективном анализе, и тех активистов, которые эти идеи предлагают, обычно комментируется с помощью таких простых формул, как «нет пророка в своем отечестве», «не пришло время», «массивные тенденции вели общество в ином направлении» и т.д. Эти комментарии не совсем бессмысленны, но совершенно недостаточны. Было бы интересно знать, кто и почему не дает хода адекватному пониманию общественных ситуаций и дельным советам просвещенных и опытных людей. Людям мешают не только обстоятельства. Людям мешают люди. Ну хорошо, нет пророка в своем отечестве. Это расхожая мудрость. Но какова «социология» этого блокирования?

В этой связи три соображения Макса Вебера в отношении русского общества оказываются актуальными. Во-первых, очень сильное его утверждение, что в русском обществе нет ничего исторического, кроме Самодержавия, Церкви и Общины. Идеи свободы, как он подчеркивает, родились не в этой системе. Их, что называется, надуло ветром.

Во-вторых, Вебер подчеркивает, что «тенденции материального развития» ведут русское общество не к свободе, а в противоположном направлении. Либералы, пишет Вебер, с их системой ценностей, вынуждены идти против течения.