Знание-сила, 1999 № 05-06 (863,864)

А у нас что происходит? Военно-химический комплекс ровно десять лет назад, в начале 89-го пришел в город Чапаевск и говорит: «Ребята, мы у вас построили завод по уничтожению химического оружия, давайте начнем, вы будете флагманами…». Военным и в голову не пришло, что в этом городе не менее пятидесяти тысяч человек погибло в тылу при производстве химического оружия! Производство в 45-м было закончено за ненадобностью. К 1989 году от той варварской эпохи осталось в живых лишь 104 человека, а в зале сидело уже следующее поколение. А у детей существует общественная память, да и на разоренное властями кладбище они ходят, там немало коллективных могил. В общем, жители ответили: «Нет, мы уже были флагманами. Давайте нам детали: технология, экология, здоровье…».

Любая замкнутая система в интересах самосохранения хоть что-то отдает окружающему миру, что-то теряет, модернизируется, чтобы себя сберечь. Но наши военные абсолютно ничего не поняли. И тогда, в апреле 1989 года граждане Чапаевска вышли на митинг и сказали: «Уходите!». Те: «Мы вам комиссию, мы то, мы се…». Еще несколько месяцев проходит. Заседают комиссии, собрания в клубе – общество по- прежнему ничего не знает о существе дела. Так военно-химический комплекс проверял себя на возможность приспособиться к новым условиям гражданского общества, жесточайшим образом держась за свою секретность.

Ну действительно, проштрафились ребята, сделали ненужное оружие, загубили массу людей, теперь бы тихонечко уничтожить его, забыть о нем и все – будем строить новое общество. И в Верховном Совете рассуждали так же. И тут нашелся какой-то Федоров, ему больше всех надо. Откуда, говорит, следует, что у нас нет такого же «химического хвоста» после подготовки к войне, как «ядерный хвост»? Кто гарантирует; что в военно-химической отрасли не было и не будет своего Чернобыля? Завод в Чапаевске запустить так и не решились, хотя к тому времени у Горбачева все – от экономики до экологии – решали генералы и КГБ.

Гражданское общество

Попытка расстаться с военным прошлым, сделав вид, что его не было, крайне опасна для общества. И я рванул в этом направлении, предложив государству решать не одну, а одновременно две проблемы: одна-уничтожение химического оружия, вторая – рассекречивание документов, анализ экологических и медицинских последствий подготовки к химической войне и их преодоление. Так же, как решаются проблемы в ядерном деле. Насчет рассекречивания, видимо, погорячился – этого и внуки не дождутся. Однако и без него к лету 95-го я набрал материал на книгу «Необъявленная химическая война в России: политика против экологии». На свой страх и риск. АВ.Яблоков издал эту книгу под эгидой Центра экологической политики России. Этот поступок послужил одним из предлогов для того, чтобы Шойгу выступил за выведение Яблокова из комиссии Совета безопасности России. Вывели, президент не вмешался.

В свое время мою самую первую публикацию по химическому оружию, помимо военно-химического комплекса, заметил Вил Мирзаянов. Он позвонил мне, мы встретились и решили написать совместную статью. В сентябре 1992 года она вышла в «Московских новостях» и, как выяснилось, вызвала большой переполох в верхах. В октябре ко мне в квартиру пришли с обыском. Затем последовал допрос в Лефортово. Такие вещи, как преследование конкретных людей, госбезопасность осуществляет по заказу, и в нашем случае «разобраться» с Мирзаяновым заказала секретная составляющая гражданского Министерства химической промышленности. А заодно и меня «прикнопить», чтобы не высовывался. Потом меня еще не раз вызывали на допросы. Теперь стало вроде полегче – я уже стал для них несъедобен, да и государственной тайны ни одной не выдал. Впрочем, и не мог выдать, потому что в последние десятилетия ни одной из них не знал.

Госбезопасность своими действиями сама толкнула меня в ряды активистов экологического движения. До этого я действовал как стихийный эколог: находил трудные экологические проблемы, анализировал их, писал статьи, это было индивидуальное действо конкретного ученого. Если хотите, я таким образом нашел себя в экологии, но еще не в экологическом движении. Но теперь я стал пытаться соединять научное знание с общественной активностью. Это – редчайшая вешь. Хотя примеры известны. Дмитрий Иванович Менделеев был членом всех мыслимых академий наук мира, кроме российской. И его было за что не принимать.

Кстати, этот человек умел домысливать все до конца, просто глядя со стороны. Именно так он раскрыл секрет бездымного пороха. Его создали во Франции, а у нас порох только дымный, а впереди – война… Менделеева попросили разобраться. Он проверил потоки снабжения французских заводов, тогда подобные сведения публиковали. А сделать вывод для химика не сложно. Так вынуждены действовать экологи и сегодня, в условиях тотальной секретности: если на химический завод в Чапаевске поступают сера и этиловый спирт – значит, там делают иприт дедовским способом.