Знание-сила, 2004 № 04 (922)

В жизни Петра Первого Великое посольство — время переломное. Несомненно, из Европы на родину вернулся совсем другой человек. Сила его стремления европеизировать собственную страну просто несопоставима с действиями всех его предшественников, вместе взятых. Да и с самим Петром до его поездки. В этом смысле уместно говорить даже не о диалоге культур, а о монологе. Монолог западноевропейской культуры столь впечатляющ, что вернувшийся Петр — сплошное смятение.

Модель яхты «Транспорт рояль». Известный английский кораблестроитель, контр-адмирал, маркиз П. Карматен подарил эту яхту, одну из самых быстроходных, Петру I

Лондон поразил своими размерами. Одних жителей здесь было в полтора раза больше, чем в Амстердаме. Впрочем, огромный, богатый, грязный и туманный Лондон, кажется, не заставил биться его сердце учащенно. Царь остался верен своей привязанности — Амстердаму.

Однако нельзя было не заметить, какими быстрыми темпами росло могущество Англии, и он внимательно и жадно присматривается к ней.

Абрахам Сторк (он. 1635 - он. 1710). Фрагмент «Святые апостолы Петр и Павел», в строительстве которого участвовал Петр I в заливе Эй

В Англии Петр вновь встретился с Вильгельмом. Король был столь любезен, что первый прибыл с неофициальным визитом к Петру, остановившемуся в скромной гостинице на берегу Темзы. Два дня спустя Петра уже принимали во дворце. Побывал царь и у наследной принцессы Анны. Принцесса понравилась ему резкостью своих высказываний в адрес католиков. Царь признал Анну «сущей дочерью нашей церкви». Вообще Петр проявил большой интерес к англиканской церкви и внимательно прислушивался к совету Вильгельма сделаться самому «главою религии», как это принято в протестантских странах. Совет, как потом выяснится, не пропал даром. Однако реализован он будет Петром на свой лад.

В своем английском путешествии царь верен себе: мастерские, мануфактуры, Гринвичская обсерватория, госпитали, арсеналы — все надо по-смотреть, везде надо успеть. Покупая часы, он застревает в часовой мастерской — учится разбирать и собирать механизмы. В Тауэре осматривает арсенал, музей, зверинец и монетный двор. Качество английских монет заставило царя детально познакомиться со всем процессом их чеканки. Позднее, затевая реформу монетного дела, он многое позаимствует у англичан и добьется высокого качества чеканки русской монеты.

Разумеется, предмет главного интереса — судостроение. В Дептфорте, близ верфей, царю и его свите был предоставлен дом. Его домоправитель так описывал жизнь главного обитателя: царь редко показывался дома, целыми днями пропадая «на королевской верфи или на реке, одетый как попало». Прилежное поведение государя в порту вполне уживалось с разгульным пребыванием в доме. Дом был буквально разгромлен и разграблен: стулья отправлены на растопку, картины превращены в мишени для стрельбы. То есть перенимали знания, усваивали новые технологии и проходили мимо гуманитарных ценностей, манер и правил поведения, искренне считая, что для общения с Европой вполне достаточно облачиться в немецкое платье и нахлобучить на голову парик.

В Англии, как нигде, выявились особенности культурного диалога, когда его ведут люди, разделенные целой эпохой в развитии. Чтобы понять это различие, приведем лишь один пример. Спустя несколько лет после поездки Петра в России появится своя первая газета — знаменитые «Московские ведомости». Выпускать их станут за счет казны, нерегулярно, постепенно приучая подданных к подобному чтению. Почти одновременно в Англии появится ежедневная частная газета. За этим стоит не только факт существования устойчивого рынка на новости и готовность платить за них, разветвленность дорог и источников информации, но и совершенно другое состояние общества. Общества, элита которого участвует в управлении и политической борьбе. Для царя подобная ситуация — экзотика. Король Вильгельм пригласил Петра на заседание парламента. Тог не пожелал присутствовать в зале и наблюдал за происходящим через окно на верхней галерее. Тотчас по Лондону пошла гулять шутка о редком случаев парламенте, когда один монарх сидел на троне, а другой — на крыше.