Знание-сила, 2005 № 01 (931)

Общепризнанно, что одним из катализаторов и глобального терроризма, и миграционных потоков, и конфликтных ситуаций в мире является огромный масштаб мирового неравенства. В последние годы динамика его углубления стала гораздо более драматической, чем прежде. Само по себе углубление неравенства печально, но не смертельно: если, допустим, доходы одного человека ши одной группы населения увеличиваются на 20 процентов в год, а доходы других— на 2 процента, это прискорбно, но, возможно, справедливо, а возможно, и приемлемо. Но когда доходы одной части населения ежегодно растут на 30 процентов, а доходы другой сокращаются в абсолютном выражении, то это похоже на катастрофу. Сегодня в мире 48 стран, где среднедушевой доход ниже, чем в 1970 году. Это страны с самыми большими темпами роста населения и, как правило, наименее связанные с европейской культурой: Восточная Азия, Бангладеш, часть стран типа Лаоса, Бирмы и практически вся Африка. Во многих регионах происходит деградация природных экосистем, снижается продолжительность жизни. Мировая периферия очень быстро деградирует. Конечно, оценки такого рода весьма приблизительны, но в начале XIX века разрыв между центром и периферией (допустим, между Францией и Индией) был 3 — 4-кратным, к началу Первой мировой войны — 12-13-кратным, а сегодня разрыв оценивается в 70 раз и очень быстро увеличивается. Максимальные темпы роста этого разрыва зафиксированы в последние десятилетия.

Почему это происходит? Среди прочих есть причина, которую я считаю главной: в последние тридцать лет на Западе сложились элементы постиндустриального общества, которое предполагает совершенно иное отношение к миру. Мы уже говорили об этом, в том числе и на страницах журнала «Знание—сила». Вкратце повторюсь: общество, в котором экономика главным своим ресурсом сделала знания, все меньше зависит от остального мира, поскольку постоянно уменьшает свои потребности в материальных. сырьевых элементах. «Внешнему» миру такое общество поставляет в основном продукты интеллектуального труда и творчества, что приносит гораздо больше прибыли, но ограничивает круг покупателей такой продукции развитыми странами. В результате круг развитых постиндустриальных стран замыкается в себе, а разрыв между ними и остальными странами увеличивается.

Что можно сказать в этом контексте о России? Страна пережила огромный шок, столкнувшись с тем миром, который она для себя открыла в начале 90-х годов: Россия никогда не была проводником глобализации. Экспансия Российской империи и Советского Союза была уникальной: захваченные и освоенные территории никогда не считались здесь колониями, а были территорией страны. Так что отношения кремлевской власти, допустим, со среднеазиатскими республиками совсем не были похожи на отношения Англии начала XX века с Малайзией. Это имело очень большие последствия.

Выход СССР на мировую арену в качестве одного из субъектов «холодной войны», попытка закрепиться в Эфиопии, Намибии, Анголе, Никарагуа, на Кубе были примерами псевдонеоколониатьного поведения в самом прямом смысле слова. Даже американцы, которые поддерживали, скажем, режим шаха, не пытались создать в Иране какой-то аналог Техаса. А советская экспансия была иной. Мы пытались воспроизвести на чужой земле свои порядки, экспортировать их так, как это делали в свое время англичане, французы, бельгийцы, но только мы делали это на 100 лет позже и в условиях, когда не было никаких шансов на успех. Советский Союз пытался заниматься политической экспансией в экономическую эпоху, что было безнадежно. Он потратил огромные силы на то, чего можно было добиться гораздо меньшей ценой. Плановая система никогда не была экономической; по сути, она отрицала законы свободного рынка. Советские полуколонии на территории всего мира, как и сам СССР, тоже развивались вопреки требованиям глобализации. Не случайно сегодня среди самых несчастных стран — именно те, которые по 20-30 лет своей истории потеряли на следование советскому опыту. Ангола, Эфиопия, Мозамбик — это, к сожалению, самые отсталые страны мира.

В итоге мы не получили тех преимуществ, которыми до сих пор располагают бывшие метрополии и бывшие колонии. По сей день существует британское сообщество наций, сообщество франкоговорящих и даже испаноязьгчных государств. Их связи считаются слабыми, но, на самом деле, они достаточно серьезны — как с экономической, так и с политической точки зрения. Франция ежегодно расходует около полутора миллиардов евро только на дотации странам зоны франкофонии. Когда в начале 60-х годов американцы блокировали режим Фиделя Кастро и все американские государства, вся Европа разорвала дипломатические отношения с этим режимом; единственным, кто принял его и поддержал, был совсем не коммунист, а диктатор Испании генерал Франко, потому что это была испаноязычная страна, бывшая колония Испании, за которую она несла определенную историческую ответственность.