Знание-сила, 2006 № 07 (949)

Но почему эту Культуру можно назвать Ошибкой? Да потому, что своей "ошибкой" врачи издавна считают такое лечение болезни, которое не устраняет ее причин, но лишь компенсирует ее дурные последствия. Например, ошибкой можно считать протез ноги—если мы не в силах отрастить живую, здоровую ногу взамен утраченной. Таким же протезом можно считать механику Ньютона: ведь она позволяет рассчитать грядущие положения Марса среди звезд, но не позволяет человеку повлиять на движение этой планеты! Сходным протезом человеческой мысли стала первая лунная ракета: она позволила ненадолго забросить на Луну двух космонавтов в неуклюжих скафандрах — вместо того, чтобы позволить каждому землянину прогуляться по Луне без всякого скафандра.

Только мифология позволяет людям воплощать свои мечты без ограничений — как воплощали их лемовские конструкторы в "Сказках роботов". Как только мы начинаем интересоваться природным ограничением наших желаний — так рождается Наука об Ограничениях, сиречь ремесло протезирования непослушной Реальности. Именно такой протез социалистической реальности создал стареющий фантаст Иван Ефремов в своем последнем романа "Час Быка". Роман вышел в свет одновременно с "Суммой Технологии" Лема — но реакция подопытных граждан и правителей оказалась весьма различна.

Книгу Лема кремлевские мечтатели восприняли с облегчением. "Разрешить к печати — ибо никто ее не поймет нам во вред!" Напротив, "Час Быка", нечаянно опубликованный в СССР, вызвал искренний ужас партократов. Ведь в нем просвещенные диссиденты-космонавты успешно лечат внеземную тиранию, провоцируя социальную революцию на страдающей планете Торманс! В итоге вернувшийся на Землю Иван Ефремов прожил после "Часа Быка" лишь 4 года — чуть больше, чем прожили его герои-прогрессоры на планете Торманс...

Напротив, укрывшийся в Космосе Станислав Лем прожил после "Суммы Технологии" почти сорок лет — как раз достаточно, чтобы увидеть триумфальное шествие Интернета по всей Земле и распад коммунистических империй под напором глобальной информационной революции. Есть в этих сроках некая историческая справедливость — суровая, как всякий закон Природы, но столь же подающая надежду на постижимость любых социальных процессов нашим скромным человеческим умом. Спасибо вам, товарищи фантасты, за ваш жизненный подвиг — короткий или долгий, кому как повезет...

От редакции

Наш журнал неоднократно печатал произведения Станислава Лема. В 1961 году, еще до выхода книги на русском языке, был опубликован отрывок из "Соляриса". А в 1962—1967 годах регулярно появлялись на страницах "Знание — сила" рассказы Лема, в том числе из "Звездных дневников Йиона Тихого".

СТРАНА ФАНТАЗИЯ

Сергей Арутюнов

Библиотека

Огненный круг ощетинился черными фигурами, и Совет начался.

Бессмертные Коронары, слетевшиеся из личных угодий, докладывали о прохождении звездного дня. Шатину удалось погасить шесть новых, угрожавших низовой понике, и сразу’ же начали пенять Маршану за утрату контроля над беглыми квардрантами.

— Маршан, ты должен был гнаться за ними, пока активность не снизилась. Теперь пространство схлопывается впереди, и соседние советы пеняют нам на твое небрежение. Ты хочешь, чтобы мы выдали тебя им для суда?

— Я хочу на Землю.

— Куда?

— На материнскую планету

— Она еще существует?

— Я послал запрос, и она точно существует, правда, она не населена.

— В тебе что-то сломалось?

— Я имею право на отпуск. Мой контроль слабнет.

— Скажи... ты ослабил контроль не специально?

— Во мне тоска, и нет воли.

— Езжай.

Маршан рассмеялся, закрыл шлем плащом и исчез из зала Совета. Он несся к материнской планете узким лучом, разыскивая ее по следам древних выхлопов, вынюхивая вакуум, блуждая в лабиринтах старых, смерзшихся систем, переходя из сумерек в сумерки, сквозь стальные сгустки и серные облака, пар распавшихся светил и вонь взорванных кладбищ. По черным латам Коронара бликовали туманы Старого Пути, по которому все когда- то ринулись завоевывать, подчинять, терять и смиряться с потерей. "Библиотека" — звучало в Маршане. Он не посылал никакого запроса. Случайно напоровшись на умиравшую борную расу, он нашел захваченные книги, показавшиеся знакомыми. Он спросил, откуда они, и безглазые под пыткой выдали ему безногих, некогда бывших на Земле и искавших Судьбы в Библиотеке. Последний из них, горящий и задыхающийся (зачем бы ему было врать?) прокричал, что только у землян были книги, потому что не было никакой памяти. Он думал оскорбить Маршана, потому что Маршан с Земли.

Планета, с болезненно выступившими на поверхность красноватыми окислами, сверху казалась дикой и неприютной- Маршан снизился незаметно. Он не хотел, чтобы его кто-то выследил. Горы, лишенные снежных шапок, растрескались и почернели. Жар царил здесь большую часть дня, ночь навевала кошмары безбудущносги. На скалах подле больших вершин сидели руконогие, наблюдая за влажными участками почвы, полными червей. Маршан слетел вниз и приник к камням, слушая задыхающийся пульс ядра. Неровный, сбивчивый.