Знание-сила, 2009 № 07 (985)

Но вернемся к Германии. «Нацисты создали мощный аппарат государственного регулирования экономики. Главный хозяйственный совет перераспределял финансовые, людские и сырьевые ресурсы прежде всего в военный комплекс за счет гражданских отраслей. Закон об организации национального труда создал нормативную базу для принудительного труда. В условиях фашистской диктатуры, лишенной необходимых средств на широкомасштабные военные инвестиции, в условиях самоизоляции страны методы государственного регулирования изначально стали чисто административными. Быстрыми темпами расширялся государственный сектор экономики. Этот вариант на какое-то время оказался весьма эффективным, позволил в течение 1934 года покончить прежде всего с кризисом в тяжелой промышленности и на этой основе обеспечить быстрые темпы роста».

Приоритеты

Почему, собственно, мы так много говорим о Германии, хотя начали с разных точек зрения на Новый курс Ф.Д. Рузвельта?

Потому что если рассматривать экономику, да еще экономику времен тяжелого и непредсказуемого в своем развитии кризиса, только с точки зрения экономики, да еще на ограниченном отрезке времени, как раз и придешь к тому, что Гитлер был эффективным менеджером: он вывел страну из хаоса, развала и падения в стадию экономического роста уже к 1934 году, а США вступили в эту стадию много позже, только во время Второй мировой войны. Сталин был еще более эффективным менеджером, потому что, уморив голодом десятки и сотни тысяч своих подданных, угробив в лагерях миллионы, положив во время войны в несколько раз больше солдат, чем фашистская Германия, он в конце концов не только провел индустриализацию, но и победил Гитлера.

Я думаю, рассуждая о Рузвельте и его Новом курсе, необходимо иметь в виду подобный «на какое-то время весьма эффективный» вариант развития событий. В конце концов все режимы, его выбравшие, потерпели сокрушительное поражение — не только политическое, но и экономическое.

Невозможно отрицать сходство в государственной экономической политике всех стран во время Великой депрессии: и Рузвельта называли «социалистом» не без некоторых оснований. И сегодня первые инстинктивные движения политиков все те же, все в ту же сторону. Но демократические институты, которых у нас нет и сегодня, все время сдерживали Рузвельта, да он и сам все-таки был слишком демократом, чтобы зайти так далеко, как зашли некоторые европейские правительства.

Победителей не судят; в историю Рузвельт вошел как великий реформатор классического капитализма, хотя многие из своих громогласно провозглашенных реформ вскоре тихо отменил (и это прекрасно: он не только ошибался, но и имел мужество исправлять свои ошибки, например, фактически отменил заградительные пошлины, заключив двусторонние соглашения со многими странами). Вошел в историю как великий победитель кризиса, хотя в стадию экономического роста страна вошла только во время и благодаря Второй мировой войне.

Меня во всей этой истории волнует, честно говоря, не столько справедливость, сколько наше с вами конкретное кризисное будущее. Путину уже попытались присвоить звание Рузвельта, но ему стать таковым довольно трудно. Он не может учесть мнение оппозиции, потому что она фактически лишена голоса, тогда как с Рузвельтом спорила вся пресса, которая была в основном в руках республиканцев. Нашему правительству не приходится никому ничего доказывать, любой — «правильный» или «неправильный» — закон с ходу утверждается Думой, а Верховный суд США в свое время признал многие реформы Рузвельта неконституционными. Жесткий предел реформам клал священный принцип частной собственности, который в США никому не пришло в голову поставить под сомнение. Известный американский специалист по России Ричард Пайнс заметил по этому поводу: «Я не помню, чтобы Рузвельт посадил в тюрьму Рокфеллера и отнял у него корпорацию. Да, американские миллиардеры не любили Рузвельта, и он отвечал им тем же, но не мог экспроприировать их имущество».

Но тогда как далеко мы можем зайти в борьбе с кризисом? Возможно ли, например, что будут стрелять в митингующую толпу? Возможно ли втянуться и других втянуть в настоящую большую войну, которая погубила Германию, разрушила Европу, но сделала США самым мощным государством в мире? И которая в конце концов все спишет?

На последней научной конференции Левада-центра выступал известный специалист по международным отношениям, профессор Д. Тренин. О южноосетинском конфликте и российско-украинских «газовых» спорах он сказал: конфликт начал Саакашвили, Украина денег не платила и газ присваивала, а пострадала более всех в результате собственных действий Россия. Его спросили: неужели тем, кто у нас принимает решения, амбиции важнее экономической целесообразности? Д. Тренин ответил странно, но по существу: «Нынешняя ситуация кажется мне похожей на ту, что привела к Первой мировой войне: никто ее не хотел, так в нее и сползли — нехотя».