Знание — сила. Фантастика (2011-2015)

С акустико-фонетической точки зрения палиндром является нелепицей, так как словесные звуки, фонемы необратимы, они униполярны в своем движении.

А.Квятковский, «Поэтический словарь»

Путь внешний

Первый пилот

Экспедицию Разрешенных Экспериментов именовали этим громыхающим словосочетанием только в официальных документах, в просторечье, на любой дальней космической трассе ее называли не иначе как «брачной конторой», — случаи, когда пилоты ЭРЭ не женились бы друг на друге, можно было пересчитать на кнопках скафандра. Немало тому способствовало то обстоятельство, что знаменитый параграф 26, составленный безвестным бюрократом в незапамятные времена, соблюдался неукоснительно, а он требовал «гетерогенного в половом отношении состава экипажа при сохранении фертильного возраста всех его членов плоть до конца планируемого эксперимента с целью обеспечения возможности воспроизводства популяции при экстремальных условиях». Эта дикая тарабарщина означала всего-навсего, что в случае аварии, когда вернуться домой не удается, инструкция требует, чтобы звездолетчики имели возможность озаботиться обзаведением потомством, которое впоследствии разрастется и каким-то образом сумеет связаться с Землей. Ответственность за выполнение этого, как, правда, и всех других бесконечных пунктов «Наставления по осуществлению экспериментального полета», лежала на первом пилоте.

Борис Рольсен, первый пилот «Чивера-2923», меньше всего думал об этом дурацком параграфе, когда его корабль входил в сектор, где, согласно все той же инструкции, следовало взломать нелепо огромные сургучные печати на контейнере со спецкассетой и вставить ее в коммуникатор, «обеспечив невозможность приема данной информации кем-либо из членов экипажа или утечку ее вне корабля». Рольсен усмехнулся, прочитав этот очередной шедевр уставной мудрости, высветившийся на экране, как только он, проклиная опостылевшие ритуалы, запросил корабельную машину о порядке выполнения всех необходимых в таких случаях действий. На парсеки вперед, назад, а также во все иные стороны локаторы интеллекта показывали полный ноль. Большего захолустья невозможно было отыскать во всем многострадальном космосе. Если бы даже благоглупости, которыми родная ЭРЭ, загнав сюда, намерена сейчас одарить его, Рольсена, и ускользнули каким-то образом через передающие антенны «Чивера», то все равно прошли бы годы, прежде чем их смог воспринять чей-то посторонний разум. Что же касается экипажа корабля, то второй пилот Энн Моран пребывала в данный момент, в полном соответствии с программой полета, в анабиотической ванне, куда он отправил ее неделю назад, что по земным понятиям составляло… не хотелось даже думать, сколько земных месяцев промелькнуло за эти семь дней. Других членов экипажа на «Чивере», естественно не было.

Все так же криво усмехаясь, Рольсен привычно положил правую руку на считывающее устройство сейфа и набрал нужную комбинацию букв. Ее вычурное, какое-то детское и вместе с тем грозное звучание в который уже раз вызвало в нем глухое раздражение, но корабельный мозг, сличив рисунок на пальцах с эталоном, хранящимся в памяти, и прочитав короткие слова-пароли, которые всегда использовали сотрудники ЭРЭ, приступая к выполнению операций, числящихся секретными, уже распахнул дверцу сейфа. Рольсен достал контейнер, облепленный печатями, едва взглянув на другие такие же коробочки, хотя рука сама тянулась вставить в прорезь коммуникатора одну из них. Но правила есть правила. Не ожидая ничего хорошего или на худой конец забавного, он послушно отключил все каналы внутренней и внешней связи и нажал клавишу «Прием». Прошла знакомая еще по курсантским годам игривая мелодия первой секретности, далее, после паузы, совсем уж легкомысленная песенка, означающая «секретность два». Рольсен невольно насторожился. И тут прозвучал мотив, который он слышал всего раз в жизни, да и то в полной уверенности, что запоминать его не имеет смысла, поскольку до конца дней своих ему более не суждено наслаждаться этими колокольными перезвонами, откопанными неусыпными конспираторами из отдела спецритуалов где-то во глубине веков.