Золочёные горы

– Но где же ее ряса? – спросила я, смущенная отсутствием плата на ее голове.

– О, это забавно. Где ряса? – зычно захохотал Лонаган. – Она не монахиня. Миссис Джонс состоит в ордене Святых Тружеников. Давным-давно она потеряла четверых детей из-за желтой лихорадки в Теннесси. Теперь ее зовут матушкой представители трудящегося класса. Матушка-львица для миллиона детенышей. Она держит их всех в кулачке и может вырвать гору с корнем и перенести куда-нибудь в тропики. Вот какая у нее сила.

Она казалась такой же сильной, как тряпичная кукла с высохшим яблоком вместо головы.

– Она здесь благодаря тебе, – сказал Джордж. – Я показал ей твое письмо и попросил помочь сплотить ребят. И именно ты повезешь ее завтра в Каменоломни.

– Зачем ей туда?

– Провести собрание, – ответил он. – Мы будем признательны, если вы поможете нам в раздаче листовок. Редмонд сказала, вы с ней распечатаете их и распространите.

Лонаган взял мою ручку и клочок бумаги и нацарапал печатными буквами:

СПЛОТИТЕСЬ!

Встреча в конюшнях Каменоломен

14 июля 1908 года в 19 часов

С УЧАСТИЕМ

МАТУШКИ ДЖОНС

и

ОБЪЕДИНЕННЫХ ГОРНОРАБОЧИХ

Объединяйтесь. Вот оно снова. То, чего так боялась мама. И чего хотел отец. Для него теперь слишком поздно. Но, может, теперь получится профсоюз и бабушка с огромной силой сплотит всех вместе с агитатором Джорджем, сжимавшим сигарету в усмехающихся губах. Он оперся о стол и смотрел, как я набираю шрифт из коробки с буквами.

– У тебя все задом наперед, – заметил он.

– Да неужели, – я хлопнула себя по лбу ладонью.

– Ха, просто проверял тебя.

Я снимала листовки с пресса, пока он помогал со шрифтами на типографском столе, присвистывая. Мне было комфортно работать рядом с ним.

– Когда закончите с этими извещениями, дам вам мой собственный текст для печати. – Он гордо показал мне результат своих трудов. – Ну что, напечатаете это?

МИЛАЯ СИЛЬВИ, ДАВАЙ СХОДИМ ПОЕСТЬ МОРОЖЕНОГО

– Я умею читать вверх ногами. – Его приглашение обрадовало меня.

– Что ж, тогда выскажусь напрямую. Ванильное или клубничное?

Запрещать мне теперь было некому. В лавке мороженого Джордж заплатил за два рожка. Мы взяли их и пошли не спеша по Мраморной улице, улыбаясь друг другу в пыльной духоте дня. Я надеялась, что Джаспер Паджетт увидит нас и его перекосит от ревности. Я слегка оперлась о Джорджа, словно случайно. Он не ошибался, думая, что нравится мне.

– Завтра, – сказал Джордж, – поезжайте в Каменоломни с миссис Джонс и раздайте листовки у общежития. И просуньте их под двери хижин. Сплотите женщин, как настоящий товарищ.

– Я ваш товарищ? – Мне понравилось, как это звучит.

– Ты мой товарищ, если хочешь этого, милая. – Нетрудно догадаться, что слово «милая» мне тоже понравилось. – Почему бы тебе не присоединиться к презренным созданиям вроде меня и хорошим людям из профсоюза? Твой папа был нашим сторонником.

Он запел себе под нос: «Была у меня девчонка с одной деревянной ногой…»

– Мой отец это пел, – сказала я, поразившись тому, что слышу песенку снова.

– А от кого, ты думаешь, я ее узнал?

Улыбка скользнула по моему лицу.

– Молодчина! – похвалил Джордж. – Приятно видеть, что ты немного развеселилась. Придает тебе, же не се ква… как тебе мой французский? Очень даже бон, согласна?

– Ужасно, – ответила я по-французски.

– Террибль! Видишь? Я компрене-ву прекрасно. Твой отец давал мне уроки. Я знаю connard и sacre cochon[108]!

Джордж Лонаган вышагивал по улице длинными ногами в мятом пальто и шевелил забавными маскировочными усами. Я в последнее время стала хмурой и серьезной, но ему удалось меня рассмешить попытками говорить по-французски.

– Бон-журр! – улыбнулся он миссис Фелпс. Поприветствовал пожилого господина у цирюльни словом «мес-шур» вместо месье и вел себя так, словно прожил в Мунстоуне всю жизнь. В продовольственной лавке он купил табак и поприветствовал мистера Кобла:

– Добрый день, сэр! – И про себя пробормотал: – Жополиз.

Я рассмеялась.

– Холуй компании.

Мы гуляли по городу, насмехаясь над лизоблюдами и халдеями и ужасаясь грабительским ценам в лавке компании. Потом остановились понаблюдать за парой щенков, боровшихся в пыли. Джордж схватил одного и сунул мне в руки. Тот заерзал, лизнул меня в лицо и слизал мороженое с моих пальцев. Трудно было удержаться от смеха при виде этого создания, наши с Джорджем глаза встретились, и я заметила веселье и доброту в его глазах, а он заметил в моих интерес к нему. И мы стояли рядом, покрытые пылью, сюсюкая со щенком, в которого втюрились по уши, используя чувства к нему как шифр.

– Ты ему определенно нравишься, – заметил Джордж.

– Ох, я его просто обожаю! – воскликнула я, позабыв о своих несчастьях и о Джей-Си.

– Оставим его себе, – заявил Джордж, словно это было дело решенное.

Пес пошел за нами в «Рекорд», виляя исполненным надежд хвостом, словно метрономом.