Золочёные горы

Мы в «Рекорд» работали всю ночь. К утру слово ЗАБАСТОВКА сошло с печатного пресса, нога моя болела от педали. Я отправилась в железнодорожное депо, где семьи ожидали поезда: мужчины должны были остаться в городе одни. Там была миссис Санторини с детьми. Когда прибыл поезд, она подсадила каждого на ступеньки, потом долгим взглядом смотрела на склон, с которого мужчина махал ей шляпой.

– Addio, папа! – кричали дети.

Наблюдавший за ними «пинкертон» сплюнул на землю.

– Большевистские свиньи, – сказал он и добавил кое-что похуже.

«Если бы Джейс знал, если бы видел», – думала я. Революционер. Он не командовал происходящим. Командовал Паджетт.

– Твой друг Джейс Паджетт уехал в охотничий домик семьи со своим приятелем – шеф-поваром на поезде Паджеттов, – доложила К. Т.

Речь шла о Калебе Грейди. Хал Бринкерхофф из «Ласточкина хвоста» видел «Паджетта-младшего и негра» в сопровождении вьючной лошади.

– Вот и все переговоры. Халявщик сказал, что парень останется там, пока не набьет сумку новыми трофейными головами для своей гостиной. Вероятно, в нем внезапно проснулась любовь к лосиному жаркому.

Или к анархии. Что он задумал? Он мог поднять зарплату на доллар в день, просто урезав годовой бюджет на клубнику в «Лосином роге». И если он такой уж революционер, почему не сделал этого? Чем больше он сбивал меня с толку, тем больше я хотела заполучить если не его сердце, то хотя бы деньги. Отдать их всем людям в бастующем поселке. Деньги, а не конфеты. Разве не это предлагал он сам? И я не могла вообразить, что он задумал собственную месть, собственный вариант побега и отвел мне роль соучастницы.

Россыпь белых палаток виднелась на безлесном уступе пика Собачий Клык, единственном клочке местной земли, не принадлежащем компании. Им владел старатель, который бросил участок после неудачных попыток найти серебро. На склоне все еще чернел вход в его шахту, одну из многих, испещрявших Золоченые горы и безымянные цепи Скалистых гор.

Я вскарабкалась повыше посмотреть, как забастовщики собираются там продержаться. Профсоюз предоставил им палатки и печки, уголь и провиант. Все это поднимали домкратами с задней стороны горной гряды, где находился пик в форме резца, давший горе название. Помощь профсоюза поначалу настроила людей на праздничный лад. Оплата за забастовку составляла три доллара в неделю плюс доллар за жену и по пятьдесят центов за каждого ребенка. Они надеялись, что стачка выбьет им зарплату три доллара в день. Шахтеры в Криппл-Крик этого добились, почему им не получить то же самое?

Бастующие выкопали сортиры и канаву для подвода воды из ручья Собачий Клык. Работая, они напевали: «Мы идем, Колорадо, бороться за свои права» на мелодию «Боевой клич свободы»[113]. Они поставили палатку-столовую, палатку для хранения припасов и соорудили штаб профсоюза. Над ним реял американский флаг, а снаружи крепилась вывеска: «Объединенные горнорабочие Америки, единство и нерушимость», с изображением рукопожатия над лозунгом «Восемь часов».

Все, чего они хотели, – честную оплату труда и восьмичасовой рабочий день.

– Не так уж много мы просим: немного отдыха и оплату сверхурочных. – Керриган пришел в «Рекорд» с новым значком «ОГА» на лацкане. – Переговоры идут неплохо. Больше никакой мертвой работы. Оплата реальными деньгами, а не расписками. Скоро мы придем к соглашению.

– Они не уступят, – возразила К. Т. – Боулз? Никогда. Он противник профсоюзов.

– Нам придется бастовать недель шесть, не больше.

– Вам стоило выйти еще в апреле, – заявила она. – Вы идиоты, что прождали до конца лета. Боулз продержит вас там, пока не начнутся холода. Вы не выживете в палатках зимой.

– Спорим на четвертак, что все решится до того, как пойдет снег.

– Надеюсь, вы выиграете пари, – ответила К. Т.

– Тогда и посмотрим, кто из нас идиот, да, Редмонд? Мы их прижмем.

Керриган был преисполнен уверенности, и К. Т. напечатала про забастовку на первой странице. В первую неделю сентября мне пришла в голову блестящая идея напечатать знаменитый плакат профсоюза: американский флаг, на полосах которого написаны провокационные фразы: «В Колорадо отрицают свободу слова», «Корпорации коррумпированы», «Из Колорадо изгоняют членов профсоюзов». Я видела этот плакат в брошюре профсоюза.

– Давайте разместим его на первой странице.

– Это опасно, – с улыбкой заметила К. Т.