Золочёные горы

В Колорадо введено военное положение!

В Колорадо попирается неприкосновенность личности!

В Колорадо душат свободу!

В Колорадо членов профсоюзов швыряют в тюрьмы!

В Колорадо отрицают свободу слова!

В Колорадо солдаты плюют на решения судов!

В Колорадо происходят массовые аресты без ордера!

В Колорадо выселяют из их домов членов профсоюзов и их семьи!

В Колорадо ставится под сомнение конституционное право ношения оружия!

В Колорадо корпорации коррумпируют и контролируют администрацию!

В Колорадо отменено право на честный, беспристрастный и скорый суд!

В Колорадо Гражданский союз прибегает к самосуду и насилию!

В Колорадо корпорации нанимают вооруженное ополчение против забастовок!

– Это искусство, – улыбнулась я в ответ.

– Это правда, – добавила К. Т. – Свобода слова.

Но плутократы называли это антиамериканским поступком. Оскорблением флага.

Плакат этот вызвал фурор в Теллуриде во время забастовки на золотых приисках в 1903 году. За его публикацию местную газету перетряхнули вверх дном участники Гражданского союза, владельцы бизнеса, и редактору пришлось бежать из города. Теперь в Мунстоуне это изображение стало еще одной динамитной шашкой в огромной куче взрывчатки, которую мы уже сложили под собой.

На следующий день после его публикации в «Рекорд» полковник Боулз пришел в пекарню, где я сидела с чашкой кофе и читала книгу Дю Бойса о душах. Я инстинктивно сразу спрятала ее. Идеи на ее страницах для таких людей, как полковник, казались угрозой. Он одарил меня улыбкой, от которой защипало во рту, и шлепнул нашей возмутительной газетой по прилавку.

Дотти подскочила от этого хлопка. Она засуетилась, поспешно наливая полковнику чашку кофе и лести в уши.

– Какая честь обслуживать вас, господин мэр! Я говорю всем жителям Востока, что наш городок затмит любое место на земле своей красотой.

– Вот слова, которые приятно слышать. Может, стоит говорить это всем посетителям? Прежде всего, вам не стоит обслуживать эту анархистку. – Боулз ткнул пальцем в «Рекорд», где был напечатан влекущий неприятности полосатый флаг. – Она несет ответственность за это святотатство.

– Вы имеете в виду Трину Редмонд? – с невинным видом спросила миссис Викс.

– Вы вправе обслуживать кого хотите, но знаете, что бывает, когда кормишь солитера?

– Он… съедает вас изнутри? – нервно хихикнула Дороти.

– Именно так, – полковник потеребил усы. – Этот город ваш дом. Ваш источник дохода. Сколько будет стоить ваша лавка, если ее махинации увенчаются успехом? Редмонд и ее юная подруга вредят вашим интересам. – Он указал на меня пальцем.

В то утро мне хотелось расплющить полковника и превратить в лист бумаги, а потом написать на нем все, что захочу. Может, когда-нибудь я смогу.

– Я всего лишь разносчица газет, сэр, – проблеяла я кротко, как овечка.

Когда мужчина думает, что ты простушка, он, скорее всего, отпустит тебя, не причинив вреда, и вряд ли поднимет на тебя руку.

– Что ж, юная леди, очень сожалею, – Боулз улыбнулся, словно милый старый дедушка. – Но ваша начальница – противница американских ценностей.

– Я не покупаю ее газету, – солгала Дотти Викс. – И обожаю читать «Патриот».

– Умница, – подмигнул ей Боулз.

Мы были слишком невинны и не осознавали опасности, крывшейся в его шутливых фразах, не чувствовали сдобренного сахаром яда. Полковник заплатил за хлеб настоящими монетами, зазвеневшими на прилавке. Потом наклонился ко мне и положил палец на изображение поруганного флага. И прошептал:

– Женщина-социалист хуже бешеной собаки.

На следующий день газета компании выпустила краткое объявление:

ПАТРИОТОВ В МУНСТОУНЕ ПОДАВЛЯЮЩЕЕ БОЛЬШИНСТВО.

ДАДИМ ИМ БОЛЬШЕ ВЛАСТИ!

ИЗГОНИМ СМУТЬЯНОВ!

Эти угрозы отпугнули от нас половину местных подписчиков. Теперь не только Кобл из продуктовой лавки компании отказывался брать «Мунстоун сити рекорд». Хал Бринкерхофф сказал К. Т., что полковник Боулз советовал ему прекратить с ней дружбу. Вместо этого Хал стал заходить в редакцию покурить у печи. Они с Дотти Викс были преданными друзьями. Дотти отложила для меня зачерствевший хлеб, чтобы я передала его бастующим в лагерь у Собачьего Клыка вместе с газетой. Хал принес бутылку виски для Керригана.

– Огненная вода для поддержания огня в сердце.

Когда я вскарабкалась на уступ, дети из лагеря бросились ко мне и схватили за ноги.