Золочёные горы

– Ох уж эти охотники до чужих дел, – вторила я ему. – Многие не знают, чем себя занять, вот и выдумывают всякие истории.

– Мне есть чем себя занять, – заявил он, обняв меня за плечи и притянув к себе. – Милая, терпеливая девочка Сильви. Ты так добра, что выносишь эти бредовые причитания о моем старике. Спасибо тебе.

Для меня стало откровением, что он нуждается в доброте. Я тоже в ней нуждалась, и в заверениях, что я для Джейса не просто жилетка, в которую можно поплакаться. Я опиралась на изгиб его руки и мечтала о нашем поцелуе.

– Теперь ты говори, – добавил он. – Расскажи лучше о своем отце.

– Мой папа – волшебник, – сказала я, пытаясь объяснить, что он не просто работяга-француз, покрытый пылью и управляющийся с Улиткой. – Он чародей. Умеет жонглировать ножами. Глотать огонь. Он и меня научил. – Мне захотелось поразить принца из «Лосиного рога». – У тебя есть спички?

Джаспер порылся в карманах, зажег спичку и протянул мне.

– Ты ешь монеты, – сказала я хмельным голосом. – А я ем пламя.

Я взяла зажженную спичку с драматичным видом глотателя шпаг, положила ее в рот и сомкнула губы, затушив огонь.

– Ничего себе, – восхитился Джаспер. – У девочки славный аппетит и вкус к огню.

– Твоя мачеха говорит, что мне не хватает аппетита.

– Что за блюдо она тебе предлагала? У меня есть догадка, но я джентльмен.

– Спасибо, не стоит гадать.

– А что она сотворила с твоими волосами?

Джаспер провел рукой по тыльной стороне моей шеи и вынул шпильки, давая свободу моим локонам.

– Сияющая корона, – сказал он своим мягким южным голосом, проведя рукой по распущенным прядям, и поцеловал их. – Сильви, Сильвер, Сильверина. У тебя вкус пламени.

– А у тебя вкус спиртного.

– Это опасно, – сказал он. – Мы можем воспламениться.

Я поджала ноги под своим длинным платьем и обхватила их руками, напуганная силой моего пыла и желания. Библейские предостережения не могли заглушить эту силу, хоть я и боролась с ней, как меня учили, вопреки человеческой природе.

– Эй, вернись. Я говорил тебе, что я джентльмен, – воскликнул Джейс. – Тебе не о чем беспокоиться.

Его рот снова впился в мои губы. На его лице сиял металлический отблеск лунного света, завитки волос на висках стали влажными. Мы целовались так яростно, что это не походило на любовь. Любовь пристойна и целомудренна. Это романтика стихов и роз, а не впивающиеся друг в друга губы и зубы. Это было нечто другое, расплавляющая жажда, которую не описать словами.

– Сильви, – страдальчески произнес Джаспер и покачал головой. – Спаси меня.

Сердце мое подскочило, как испуганный воробушек, и забилось в клетке. Плоский камень, на котором мы вцепились друг в друга, оставался твердым и неподатливым, чего не скажешь обо мне. Я ободрала кожу на позвоночнике. Ноги сгибались под влиянием алкоголя, и я впала в забытье. Я ощущала действие спиртного и слабость. Прости меня, Отче, ибо я… Река перекатывалась через гладкие камни. Я остановила его на пороге пропасти и падения, ощутив страх. Платье собралось складками на талии, хоть я и пыталась одернуть его, когда стряхнула с себя вес его тела.

– Стой, – сказала я. – Нам надо идти.

– Останься, – попытался удержать меня Джейс. – Прошу, давай останемся на этом камне навечно.

Во мраке я старалась прочитать на его лице, что могу ему доверять. Я спрятала лицо в углублении его шеи, стараясь не выдать ему мое тайное желание: не потерять его. Не потерять эту ночь, это состояние неистового восторга.

– Ненавидишь меня? – спросил он.

– Нет! Почему ты так сказал? – Я поднялась и стряхнула прилипшие к коже песчинки.

– Что ж, хоть кто-то меня не ненавидит, – он швырнул бутылку в реку и вскочил на ноги.

С изящной галантностью накинул мне на плечи пиджак и взял меня за руку. Мы пошли, петляя, сквозь деревья, а Джаспер запел припев песенки «Дорогая Клементина». Он обнял меня.

– Спокойной ночи, Сильвер, – он опустил голову мне на плечо. – Сильвер. Сильвоспасение. Без тебя я пропаду.

Так ли это? Его потерянность отзывалась во мне. Словно каждый из нас пытался нащупать новый путь существования на этом новом Западе, но ни один пока не нащупал верную дорожку. Джейс сказал, я его спасение, он нуждался в моей мягкости, но я сомневалась в том, что обладаю этим качеством. Я поправила очки на его переносице и смахнула пряди курчавых волос у него со лба. Он смог бы разглядеть меня насквозь, если бы захотел.

– Так я тебе нравлюсь? – спросил он.

– Да, Джаспер.

– И ты мне, моя прелесть. – Он поцеловал меня так, что остановилось дыхание. – Спокойной ночи, моя милая, – кивнул он и пошел в сторону конюшен, напевая «Дорогую Клементину».

«Клементина утонула», – подумала я.