Золочёные горы

В растрепанном состоянии я направилась к Картонному дворцу, изменившаяся и, несомненно, обреченная на вечные муки. Я была как пшено, в котором завелся червячок. Мое поведение разочаровало бы матушку и Sainte Marie, но счастье бурлило во мне, притупляя вину за содеянное. Джейс Паджетт без меня пропадет. Я улыбалась и кружилась в темноте. Он назвал меня прелестью. Целовал, и я ощущала опьянение воздухом гор, залитых лунным светом. Сквозь листву деревьев пробивалась музыка с охотничьего бала. Звон хрусталя разносился по камням, перемежаясь со взрывами смеха. Звуки достигали деревни и холмов, проникая даже в глубокие пещеры каменоломен, где и в этот час трудились работяги в тусклом сиянии карбидных светильников и голых электрических лампочек. Они высекали камень из горной породы даже в ночную смену. Гул вечеринки пронизывал ночь, проникал в секретные гроты и ущелья, где уже затаился холод. Листья начали опадать с деревьев, и звери уже готовились к наступлению зимы.

Глава пятнадцатая

Когда взошло солнце, королевские особы, Паджетты и их гости отправились спать. А остальные принялись убирать после вечеринки. У меня в висках пульсировала ниточка боли. Сигаретный пепел смешивался на дне бокалов с остатками шампанского. Крошки испещряли белые льняные скатерти, а еще алые пятна от бургундского и раздавленных ягод. Воспоминания о поцелуях острыми осколками впивались мне в вены. В воздухе пахло растительным мылом и парами алкоголя. Запахи постыдного кутежа просачивались через открытые окна в сосновый лес. Снаружи дышало прохладой: намечалась смена погоды.

Завтрак продолжался все утро. «Кровавые Мэри», кровяная колбаса. Мы мыли тарелки, пока гости паковали багаж. Их чемоданы сносили вниз по лестнице, а у парадного входа ожидали экипажи. Мы выстроились в ряд, чтобы попрощаться с королем и его свитой. Он вышел в их сопровождении, прихватив с собой трофейного снежного барана и горячее желание вложиться в богатства гор Колорадо, а может, поживиться ими. Леопольд II уезжал из Мунстоуна на поезде «Рассвет». Годы спустя местные лишь вспоминали с гордостью, что их городок посещал настоящий король, никто не говорил о жестокостях, которые он совершил в далеком Конго.

Наконец появилась Инга в компании герцога. Дважды взмахнула пальцами в мою сторону, улыбнулась и слегка подмигнула, потом обхватила голову ладонями, давая понять, как сильно она раскалывается. Я ушла работать в кухню. Джаспер не появлялся.

В Картонном дворце сестры-хорватки провели день рыдая и причитая, что они не воровки. Потом упаковали свои чемоданы и пошли на новую железнодорожную станцию, чтобы сесть на дневной поезд. Миссис Наджент неистовствовала. Дом превратился в руины. Хорватки оказались нечисты на руку. А Истер и Джон Грейди исчезли.

– Они пропали! – кричала миссис Наджент. – Истер сказала, выйдет на часок попрощаться с сыном. Никто не видел супругов Грейди после отъезда королевской свиты. Куда, боже правый, они могли запропаститься?

Хороший вопрос, как я теперь понимаю. Где они могли рассчитывать на безопасность в мире носившего белые колпаки сброда, множившегося, как заразная болезнь. Дирфилд, так назывался этот городок. Я не промолвила ни слова про письмо Маркуса и про подслушанный мной разговор. C’n’est pas mon affaire – не мое дело, как сказала бы моя мать. Я их не выдам.

Наджент заставила меня прислуживать вместо уехавших горничных: натягивать чехлы на мебель и закрывать ставни верхнего этажа в гостевых комнатах. Я сняла с кроватей постельное белье и отнесла целые груды его в прачечную, потом развесила мокрое белье на веревках. Вместо Истер на кухне хозяйничала миссис Квирк из пансиона Каменоломен. Эта жизнерадостная веснушчатая женщина лучше всего умела готовить большие порции тушеного мяса, блюда с чили и бобы.

– Твоя мама Шери будет пока стряпать вместо меня в Каменоломнях, – сказала она. – А вдруг парням ее харчи придутся по вкусу? – Она помахала ножом. – Тогда придется, пожалуй, откромсать ей нос.

Паджетты поехали в Мунстоун ужинать в «Ласточкин хвост», чтобы не пробовать стряпню миссис Квирк. Джон Грейди отсутствовал, поэтому их доставил домой в своей повозке Хоки Дженкинс. Джаспера с ними не было.

Инга вызвала меня только на следующее утро. Она нервно ерзала за туалетным столиком и расчесывала волосы.

– Вечеринка, Сильви. Ты приятно провела время? Потанцевала с джентльменами? Повеселилась?

– Было чудесно.

– Я не помню совсем ничего! – сказала она. – Ничего. Голова все еще гудит. А нам надо собирать вещи.

Она указала на целую вереницу сундуков. Графиня возвращалась осенью в Ричмонд, а зимой уезжала в Европу. Она протягивала мне платья, шляпы и накидки, белье и блузки. Я сворачивала их, прокладывая папиросной бумагой.

– Это, – говорила она, сортируя вещи на вешалках, – и это. – Время от времени она бросала что-то в кучу на полу. – Выбросить.