Золочёные горы

рада была получить ваше письмо от 20 декабря. Предыдущие два письма, упомянутые вами, до меня не дошли. Иначе я бы ответила. Во-первых, принимаю ваши извинения и признаюсь, что ваше исчезновение ранило меня. Я уже собиралась позабыть о вас, но ваше письмо снова меня растревожило. Что же до поведения, о котором вы пишете на последней странице, за него нет нужды извиняться: о нем я не сожалею, по крайней мере со своей стороны. Если это чересчур дерзко, то рискну показаться дерзкой, ведь вы рискнули написать то, что написали. Возможно, вы не планировали отправлять эту часть письма. Но я не обижаюсь.

Постараюсь найти книгу о Баскервилях, которую вы упоминали. Как я поняла, там речь про собаку? И еще одно: хотя я ничего не знаю об идеях этих ваших профессоров, я считаю, что ваша щедрость по отношению к семье Грейди – очень добрый поступок.

И последнее: вы спрашивали, не сержусь ли я. Нет, не сержусь. Надеюсь, вы снова мне напишете и подтвердите искренность ваших слов.

Ваш друг

Сильви Пеллетье

Утром К. Т. спустилась вниз с опухшими от сна глазами. Тот факт, что я уже приготовила кофе, затронул какие-то тайные струны ее души: я и не предполагала, что они у нее имеются. Она тихо положила руку мне на плечо:

– Спасибо за порцию утреннего топлива.

– Спасибо за пристанище.

– Извини, кладовка, конечно, не дворец Паджеттов. Дай знать, если тебе что-либо понадобится.

– Не люблю просить.

– Проси уже, черт побери.

– Не найдется лишней марки?

Она помедлила пару секунд.

– Марки! Вижу, твой адресат из Кембриджа, Массачусетс. Сердечный друг? Сюзи хочет знать.

– Сюзи – сплетница! Она не может не задавать вопросы?

– Нет, – покачала головой К. Т. – Для меня вопросы – это религия.

– Многие посчитали бы греховным так говорить о религии.

– Кого беспокоят такие грехи? Не все созданы быть святыми, как ты.

– Вы не все знаете.

– Так ты же не рассказываешь. Вот твоя марка.

Я отправила письмо Джейсу, потом прогулялась, размышляя об ответном письме. Я поздно посмотрела в словаре слово «дипсомания» – непреодолимое влечение к интенсивному пьянству. Это определение убедило меня в том, что письмо Джейса – результат алкогольной горячки. Мои собственные признания не давали мне покоя. Не святая, как ты. Так сказала К. Т., когда я рассуждала о ее понятиях греха и святости. Отступничество или похоть? Какой грех страшнее?

По мере того как разворачивались события этой зимой, у меня появились новые представления о том, что греховно, а что нет.

ПУТИ ЗАСЫПАЛО СНЕГОМ

15 февраля. В течение трех недель каменоломни отрезаны от остального мира, невозможно доставлять припасы наверх. Вчера группа мужчин смогла спуститься пешком из рабочего общежития на снегоступах. Они отказываются возвращаться и ждут поезда, чтобы уехать из города. По отчетам, в Каменоломнях остается всего 25 человек.

– Там наверху кто-нибудь умрет, – сказала К. Т.

Неужели она забыла о том, что четверо из этих двадцати пяти человек – мои родные? Я каждую неделю звонила по городской телефонной линии в рабочее общежитие, и меня заверяли, что все в порядке.

– Папа просил передать тебе, чтобы ты не волновалась, – сипела в трубку миссис Квирк.

В те дни, живя в кладовке, я радовалась тому, что не застряла в хижине номер шесть, хоть меня и снедало чувство вины. Я оставила семейство Пеллетье замерзать, а сама наслаждалась роскошью уютного жилища, просторами городка, где улицы расчищали мулы с плугами. К. Т. Редмонд одолжила мне фотоаппарат «Кодак», а Хал Бринкерхофф выделил помещение в гостинице «Ласточкин хвост» под проявочную. Мне доверили заниматься печатью и собирать деньги с подписчиков, я стала постоянным помощником и овладевала премудростями мастерства.