РЕКОРД:
ШПИОНЫ И НАШЕ ОБЩЕСТВЕННОЕ БЛАГО
Возле ворот фабрики я совала этот опасный выпуск газеты в руки рабочим, выходившим из цехов. Заголовок кричал: ГОЛОСОВАНИЕ ЗА ПРОФСОЮЗ. Слова «шпионы» и «анархия» тоже бросались в глаза. Некоторые отмахивались от меня. Но другие давали пятак и брали газету, подняв вверх большой палец и подмигивая. Один парень сказал:
– Теперь нас услышат.
И я почувствовала гордость, словно и я внесла свою долю в общее дело.
Затем из-за моей спины протянулась огромная лапа и ухватила газету в моей руке.
– Я заберу это, мисс. – Это был Смайли, «пинкертон», вытащивший маму из нашего дома. – Вам придется уйти.
– Вам нельзя разбрасывать это дерьмо на территории компании.
– А где заканчивается территория компании? – спросила я. – Я встану там.
– Вам придется стоять на вершине горы Собачий Клык. Потому что этот город принадлежит компании «Паджетт».
Но в тот момент казалось, что Мунстоун принадлежит красавчику Гарольду Смайли. Он самодовольно расхаживал по улицам с парой шестизарядных револьверов. Он устраивал демонстративную стрельбу по мишеням, бахвалясь. Он умел стрелять одновременно с двух рук и сбивал сразу две банки с изгороди. Он попадал голубой сойке в глаз. Все знали, что он застрелил японского железнодорожного рабочего с задней площадки движущегося поезда, словно это был ворон на кукурузном поле. «Всем плевать на кули», – по слухам, произнес он. Вместо того чтобы завести дело об убийстве, Гражданский союз Мунстоуна назначил его шерифом и наградил большим значком из чистого серебра. На страницах «Рекорд» Сюзи докладывала, что Смайли видели в лавке с газировкой с Милли Хевиленд, дочкой смотрителя, водившего дружбу с Боулзом и его приятелями из Союза.
Тревожные письма стали приходить в нашу редакцию по одному-два в день.
В «Рекорд»: «Прошу отменить мою подписку».
Редактору: «Не желаю больше читать вашу так называемую газету. У нее анархистская направленность».
В «Рекорд»: «Мы подписались на “Патриота”. Две газеты – это слишком много, поэтому с сожалением вынужден отменить подписку».
– Трусы! – восклицала К. Т. – Почему не подняться? Весь город боится компании. Просто овцы, порабощенные ложными богами прибыли.
Я была слишком глубоко погружена в темные сырые подземелья своей души и не думала о том, что этот страх имел под собой веские основания. Их рабское состояние. Мне оно тоже было знакомо. Разве эти ложные боги не лишили меня отца? И в моем рабском состоянии я целовала принца Джейса и подол графини. Ни от одного из Паджеттов я не получила письма с соболезнованиями. Ничего от того самого Паджетта. Ни слова с прошлой зимы после страстного послания. Я была придавлена горем, а Мунстоун жил в тисках страха. Неудивительно. Смайли и агентство Пинкертона устроили себе контору в железнодорожном депо, где их охранники следили за приезжающими, чтобы не допустить появления «агитаторов». Члены Гражданского союза, такие как Фелпс и Бакстер, банкир и министр, управляющие, архитекторы и местные торговцы носили белые значки на лацканах с надписью «Гордимся Мунстоуном».
У рабочих таких значков не было. Город был организован по системе крепостного права в степях, или где там оно существует. Мелкие сошки и рабочие лошадки, управляющие среднего звена и должностные лица – все занимали свое место в этой стройной системе.