Золочёные горы

– А, вот в чем причина. Смена адреса. Приношу извинения за недоразумение, – пояснил он. – Я получил диплом в январе и вернулся в Бель-Глейд. Я болел. Но теперь… выздоровел. И восстановлен в правах. Отец дал мне шанс на искупление.

– Искупление обычно подразумевает наказание, – заметила я.

– Наказание, да. Меня приговорили к управлению компанией под надзором полковника Боулза. Но радует то, что отец предоставил мне неограниченную свободу действий.

– Так тебя короновали, король Джаспер, – усмехнулась я. – Только у королей неограниченная свобода действий.

– Ха-ха, Сильви. Как остроумно. Как ты провела эту зиму? Спорим, она была снежной.

Кровавой. Мозги по всему карьеру. Губы мои задрожали.

– Что такое? – спросил он с тревогой на лице. – Сильви?

Проклятая доброта и проклятое знакомое прикосновение к моей руке.

– Мой отец погиб в каменоломне, – ответила я, заливаясь слезами.

– Твой отец? Француз? – Улыбка сошла с его лица.

– Об этом напечатали в газете.

Он отвернулся, заикаясь и пытаясь осознать новость.

– Это… ужасно… Мне так жаль. Я не знал. Я слышал про… несчастный случай, но понятия не имел кто… Я только вчера вернулся в город…

Он снова покачнулся, и его рука с искренним сочувствием легла мне на плечо. Это сочувствие было пищей для голодающего, только отравленной.

– Я знаю, как ты любила отца.

Я всхлипнула.

– Ох, милая Сильви. Я… ох, – он помассировал макушку и достал из кармана серебристую флягу, протянул мне. – Вот лекарство.

– Мне не нужно твое лекарство.

– Что я могу… Чего ты хочешь?

Разбить тебе лицо. А еще опереться на твои плечи, спрятаться под лацканами твоего пальто. Чтобы ты кормил меня орехами и боролся со мной в реке.

И я сказала:

– Я хочу, чтобы ты сделал одну – всего одну – правильную вещь.

– Одну правильную вещь? – Он отхлебнул из фляги с виноватым видом. – Что… ты имеешь в виду, всего одну?

Я не ответила, давая ему время помучиться.

– Когда ты приедешь в «Лосиный рог» этим летом? – спросил он.

– Для меня там не нашлось работы.

Джейс покраснел: видимо, вспомнил про Карамельку.

– Я поговорю с полковником, – сказал он. – Теперь я главный. У меня есть полномочия. Предоставь все Джейсу.

Мы смущенно пошли рядом по дорожке. Дважды казалось, что с его губ вот-вот сорвутся мучившие его слова. И в один момент он, похоже, уже готов был развернуться и сбежать, чтобы не страдать от моего душащего молчания. Мы пришли на фабрику.

– Я сейчас встречусь с полковником, – сказал он. – Найду тебе должность.

Мне не нужна была должность.

На погрузочном дворе в воздухе болтался блок мрамора. У меня в воображении цепь лопнула, раздавив всмятку людей внизу.

– Тебе стоит прийти в «Лосиный рог», – сказал Джейс. – Попрощаться с нашей подругой Ингой.

– Попрощаться?

– Она едет на остаток лета в Ньюпорт, потом в Европу. Не знаю зачем и когда. Не стану притворяться, что понимаю женщин.

– А в чем притворяться станешь?

– Тсс, Сильви…

Он произнес мое имя с упреком, словно никогда не бормотал его у меня на плече и не признавался в письме в своих желаниях, в плотском самозабвении, вызванном парами бурбона.

– Инга будет рада тебя видеть.

Он снова тронул мою руку с выражением виноватого сочувствия и исчез в дверях конторы.

Собственноручно изжарила бы его на огне, и сама вращала бы вертел. Мой разум был охвачен ревностью, и теперь я полагаю, что именно ревность, вместе с похотью и жадностью, дала начало целой цепочке неправильных решений. А еще любовь. Даже теперь я склоняюсь к мысли, что безумная любовь, пусть и извращенная, все еще держала меня в своих тисках. Я хочу в это верить. Если ты действуешь не ради любви в том или ином ее виде, то что ты за человек?

Глава двадцать четвертая

Два дня спустя, подстегиваемая неясным и безрассудным намерением, я поднялась по дорожке между каменными колоннами, возвышавшимися на подъезде к особняку «Лосиный рог». Порычала на львов, проходя мимо их застывших разинутых пастей. Мне пришла мысль рассказать про случай с отцом и потребовать компенсацию. Я хотела, чтобы все Паджетты ползали на коленях, прося прощения, а потом предложили мне денег. Я не знала пока, каким образом осуществить задуманное. Джейс позвал меня попрощаться с Ингой, хотя единственное, что мне хотелось сказать каждому из них, – «гори в аду».

С терзаниями моей уязвленной гордости смешивалась надежда, что мне, возможно, удастся вернуться в замок. Благодаря чувствам принца. Изгнание из волшебной страны с ее сахарными лебедями было невыносимым. Несправедливым. Я была подруга! Фаворитка лета! И что я сделала, чтобы заслужить безразличие? Может, меня хотя бы угостят апельсиновым соком.

У двери кухни появилась Истер, без обычной улыбки, кожа ее посерела. Волосы поседели, а сама она сильно похудела, и скулы впали.

– Истер? Не ожидала встретить вас здесь. Я думала…