Золоченые

– Как… – ошеломленно начинаю я.

Он с такой мощью впечатывает меня в стену, что та крошится. И когда я вновь сосредотачиваю на нем взгляд, император возвышается надо мной с жестокой улыбкой.

– Не ожидала? – произносит он и поднимает меня за ногу.

Он опять бьет меня о стену, и в голове взрываются звезды. Волнами накатывает чернота. Я едва могу думать, едва могу шевелиться.

Что это было?

«Дека?» – слышу как будто издалека голос Иксы.

Он врывается в зал и, едва завидев меня, лежащую, истекающую кровью, приходит в ярость.

«ДЕКА!» – ревет он и несется к императору, оскалив зубы.

Он кусает… воздух. Император испарился, будто и не было. Я хлопаю ресницами. Куда он делся?!

– А, перевертыш, – раздается голос императора откуда-то из-за спины Иксы. – Я тебя ждал.

Когда Икса рывком разворачивается, император действительно стоит у него за спиной со взведенным арбалетом. Он стремительно выпускает десятки стрел, одну за другой, перезаряжая их так быстро, что я не успеваю видеть даже движения рук. Лишь чувствую мощный порыв ветра, а потом вижу пригвожденного к стене золотыми стрелами Иксу. Он рычит, дергается.

«ДЕКА!» – зовет он, и его гнев сменяется паникой.

Икса вгрызается в стрелы, пытаясь освободиться. И меня охватывает страх: они сделаны из небесного золота. Он их не сломает, как бы сильно ни старался. Только усугубит раны.

– Перестань, Икса! – кричу я. – Ты только навредишь себе!

– Какая трогательная забота о безмозглом животном, – звучит над моим ухом голос императора Гизо.

Сам он возникает рядом так быстро, что само движение практически невидимо, и ухмыляется моей оторопи.

– Правда, тебе надо бы куда больше беспокоиться о себе, Нуру, – заявляет император и, схватив меня за горло, швыряет о пол.

По плитам подо мной разбегаются трещины, голова в шлеме гудит. Из ушей и носа льется кровь.

Император Гизо снова склоняется надо мной с ухмылкой на губах.

Его глаза кажутся иными – более темными… Теперь, вглядываясь в них, я осознаю, что они стали больше похожи на мои, на глаза Белорукой, чем принадлежащие обычному человеку. Они совершенно черные, как у старших алаки. Неудивительно, что он предпочитает носить маски.

– Кто ты такой? – ахаю я в ужасе.

Император бьет меня об очередную стену.

– Разве не догадалась? – злорадствует он, вздергивая меня обратно. – Я – джату, мужчина-потомок рода Золоченых.

И он опять швыряет меня об пол.

– Но джату – люди! – возражаю я, в страхе пытаясь отползти назад. – Их кровь чиста.

Он хватает меня за ногу, волочит по полу. Улыбка на лице императора теперь почти безмятежна. Он наслаждается происходящим – наслаждается тем, что причиняет мне боль.

Как я вообще могла думать, что он великодушен?

Он все швыряет меня о стену.

– Очень немногие из джату, которых ты встречала, являются истинными, – БАМ. – Мы все смертны… окончательно, – БАМ. – И наша кровь действительно красна. – БАМ. – И мы правда умираем как люди. – БАМ. БАМ. – Но наша отличительная черта – это сила и скорость, много превосходящие алаки.

Он бьет меня о стену в последний раз.

Все вокруг заполняет чернота. Едва держу глаза открытыми, настолько мне больно – раскаленные добела вспышки пробегают по нервам, тело пульсирует болью, ноют кости.

– Так ваш род… все это время вы прятались…

Император, забавляясь, присаживается передо мной на корточки.

– Нас всегда было меньше, чем сестер, поэтому мы заставили и алаки, и всех остальных поверить, что мы вымерли, утратили силу. Затем мы дали наше имя обычным солдатам-людям, чтобы добавить путаницы. Все это время мы прятались на виду в ожидании дня, когда появишься ты, и мы навечно выиграем в борьбе за власть.

Я окидываю взглядом зал, где джату по-прежнему сражаются с алаки и смертовизгами.

– Так это все… – булькаю я кровью, стекающей изо рта. – Все, что осталось от джату… истинных джату.

– По большей части. – Губы императора вновь кривит жестокая усмешка. – Здесь нас как раз достаточно, чтобы навсегда остановить ваш род.

– Приму к сведению, – говорю я, ухмыляясь в ответ.

А потом пинаю его по ногам.

В мгновение ока император словно из воздуха возникает у меня за спиной. Я отскакиваю, когда он бьет – и кулак разбивает в крошку плиты пола. Глянув на меня с удивлением, император снова исчезает, но я уже тянусь за кинжалом.

И вонзаю его назад, как раз когда император опять появляется позади меня. Усмехаюсь, чувствуя, как клинок пронзает сперва доспех, а затем и плоть. Доспехи джату никогда не сравнятся с адской броней.

– Ах ты, маленькая шлюха! – выдыхает император, хватаясь за бок, откуда сочится кровь – та самая, что теперь окрашивает мой кинжал.

– Я хорошо училась в Варту-Бера, – улыбаюсь я императору. – Вот, например, кармоко Хуон научила меня притворяться более слабой и жалкой, чем я есть на самом деле.

Император снова пытается удрать, но теперь моя очередь впечатывать его в стену. Он бьется об нее головой – сильно, но недостаточно, чтобы его убить. Я только отпускаю – и он снова исчезает.

Усмехаюсь, когда он в который раз возникает у меня за спиной. Такой предсказуемый…