Золотая империя

–  Старый друг, – всхлипнула она. – Мне нужна твоя помощь.

Годы пролетели, как в тумане, Дурийя работала повитухой и стала своего рода целительницей, собрав воедино все знания, которые почерпнула в лазарете и от Себека. Малышка Гюльбахар – ибо она оставила имя, которым Рустам нарек свою дочь, – росла здоровой, а ее облик джинна прятался за чарами Себека. Дурийя любила ее всей душой и делала все, что было в ее силах, чтобы уберечь Гюль и по возможности скрывать магию своей дочери. По ночам она обнимала дочку, и та прижималась к ее животу своими коленями и мерно сопела во сне, а Дурийя тем временем молилась всем богам, которых знала.

Но этого оказалось недостаточно. Ибо Рустам оказался прав, и Манижа пришла за ними.

У деревни не было ни единого шанса на спасение. Кричали люди, вокруг бушевала огненная буря. Дурийя едва успела подхватить Гюльбахар, броситься к реке и позвать на помощь ее властелина.

Себек не смог ее обнадежить.

–  Они Нахиды, и наш пакт оплачен. Кровь, которая потребуется для выполнения твоей просьбы…

Дурийя не колебалась ни секунды. С того самого дня, как они мчались по пылающим равнинам, она знала: нет ничего, что она бы не сделала для своего ребенка.

–  Будет тебе кровь.

Потом она поцеловала Гюльбахар в макушку, сказала, что любит ее, и сунула дочь в чешуйчатые лапы чудовища.

Когда появилась Манижа, она была в ярости. Она никогда не воспринимала Дурийю как нечто большее, чем заноза и грязнокровка, низшее существо, едва ли заслуживающее ее внимания, если бы не ребенок Нахида, которого она выносила, и кольцо, которое Манижа считала украденным. Было совсем не сложно вывести ее из себя.

Было совсем не сложно обеспечить Себеку его кровь.

Когда Дурийя наконец упала в теплую воду и Нил заключил ее в свои последние объятия, она могла поклясться, что ее гладили по волосам когтистые руки, но, конечно, это было невозможно. Себек никогда не выказывал к ней такой привязанности.

Но, пока она умирала, он шептал ей свое обещание, такое же успокаивающее, как любая молитва.

–  Я буду защищать ее. Я всегда буду защищать ее…

Слезы текли у Нари по лицу еще до того, как потухло прикосновение реки. Ее собственные воспоминания тоже начали возвращаться к ней. Она цепляется за юбки матери, пока та общается с покупателями. Простая пища: бобы и хлеб, и сладкий фытыр, готовить который научил Дурийю отец.

Слова, которые мать твердила ей каждую ночь, – простые слова, но с тех пор никто не говорил их Нари на языке, которым она и по сей день вызывала пламя.

Я люблю тебя, родная. Я тебя очень люблю.

Али потянулся к ней. Не в силах вымолвить и слова из-за сотрясавших ее рыданий, Нари бросилась в его объятия и там, в саду, где встретились ее родители, наконец-то оплакала их.