Золотая клетка

– Жаль это слышать. – Лорд Рикс слегка поморщился, словно ему только что сказали, что в его любимом ресторане нет свободного столика или что дождь не закончился ко времени его игры в гольф. – Мейлир не одобрил мой план, хотя я уверен, со временем я мог бы убедить мою крестную дочь Дину. Но беда в том, что у нас нет времени. И игра значительно важнее, чем один отдельно взятый игрок. Так что начнем, Люк.

Ощущения были ужасными. Люк вспомнил случай в детстве, когда ему было шесть лет и мальчишка старше и сильнее схватил его за шею рукой – захват назывался «ошейник» – и начал крутить.

Не в силах сопротивляться, Люк видел, как его левая рука потянулась и взяла пистолет, затем исчезла под подносом, пряча оружие.

От ужаса мурашки побежали по всему телу. Этого не должно быть. Ноги пошли вперед, словно ими кто-то управлял.

Дар лорда Рикса.

– Люк, твоя жертва не будет напрасной, – шепнул Равный, толкая его дальше в толпу.

Люка охватила паника. Он молил силы небесные помочь, сделать так, чтобы он потерял сознание.

Равные возмущались, когда он задевал их. Один или двое потребовали остановиться и наполнить их бокалы. Но Люк неуклонно шел к цели, отстраненно и беспомощно наблюдая за всем со стороны.

Лорд Джардин, жестокое, с резкими чертами лицо, непреклонное выражение, он слушает кого-то. Кого? Люку не видно. Немного вперед. Теперь видна вся группа. Рядом с мужем – леди Талия, сбоку от нее – ее сестра Эвтерпа. Четвертый – канцлер, бывший канцлер. Уинтерборн Зелстон что-то страстно говорит, но его речь не производит на лорда Джардина никакого впечатления.

Подходящая группа для убийства.

Равные имеют защитные рефлексы. Умеют себя лечить. Это будет выстрел «все или ничего». Может ли Люк закрыть глаза до того, как все закончится?

Шанса на это у него не было. На его удивление, как и на удивление стоявшей четверки, все произошло очень быстро.

Рука отбрасывает поднос, бутылки падают, разбиваются, брызги шампанского. Левая рука поднимается, твердо держит пистолет на уровне глаз.

Внутри словно что-то разорвалось, словно он стал человеком-бомбой. Эпицентр взрыва находился в том самом месте, где тогда у ворот он почувствовал внутри себя проникновение Дара Сильюна Джардина.

Вспомнились слова Сильюна, произнесенные в питомнике: «Вы привязаны к этому имению. И никто из вас не может сделать нам ничего плохого».

Палец Люка уже нажимал на спусковой крючок, когда рука дернулась, словно по ней кто ударил, уводя ее в сторону от лорда Джардина…

…и пистолет выплюнул огненные струи в лицо и грудь Зелстона.

Смятение превратилось в кромешный ад; зал наполнился оглушительным треском – защищаясь, заработал Дар Равных.

Люку показалось, будто откуда-то издалека до его слуха долетел мужской голос и он услышал свое имя. Джексон?

Он тупо уставился на кошмар на полу. То, что там лежало, мало походило на человека. Валялись ошметки плоти, невероятно яркие; не верилось, что все это недавно было живым человеком. Пистолет выпал из руки и тяжело упал на пол.

Вернулось ощущение собственного тела, он снова мог двигаться. Дар лорда Рикса, жесткий как тиски, отпустил Люка.

Люк пожалел об этом, потому что сам он не знал, что теперь делать.

– Люк!

К нему сквозь кольцо, образовавшееся вокруг сцены события, прорывался Джексон. На бледном лице округлившиеся от ужаса глаза, он походил на врача скорой помощи, который в жертве аварии узнал собственного ребенка.

Док уже ничем не мог помочь Уинтерборну Зелстону.

И Люку тоже.

Крик начался тихо, едва слышно. Перешел в вопль на высокой ноте, напоминая писк летучей мыши.

Женщина упала на пол рядом с останками бывшего канцлера. Она была забрызгана кровью, и ее светлая юбка плыла вместе с растекавшейся по полу лужей крови. Красное пятно поглощало платье.

Она склонилась над телом. Обхватила его. Целовала.

Пыталась собрать и положить его себе на колени – бессмысленно: от ее усилий разорванная грудная клетка только шире развалилась. Она была уже вся в крови – от головы до кончиков пальцев ног.

Она запрокинула назад голову и завыла, на ее красном от крови лице пугающе белели белки закатившихся глаз.

«Эвтерпа Парва, которая спала двадцать пять лет, – проплыло в оцепенелом мозгу Люка. – Которую разбудили только вчера. Которую любил вот этот человек и которого любила она…»

Она выла все громче, срываясь на крик. Это был уже не просто звук, а физическое ощущение не боли, а напряжения, рвущегося наружу изнутри.

Слева от него упал на колени Джексон. Справа – согнулся пополам и ревел как зверь лорд Джардин. Все Равные дрожали, их горбило и крючило.

Люк в судорогах рухнул на пол. Рядом присел лорд Рикс. На лице у него застыла маска ярости.

– Глупый мальчишка… что ты натворил?

Равный протянул руку и как клещами вцепился пальцами. Голова Люка наполнилась нестерпимой болью, – казалось, она сейчас рассыплется, как замок в руках Сильюна.

Ошеломленный, почти ослепший от боли, Люк, заливаясь слезами, перекатился на спину. Над ним Эвтерпа Парва подняла окровавленную руку с растопыренными пальцами.

Воздух вокруг нее дрожал и точно закручивался спиралью.