Золотая клетка

– Нет! – закричала она, но ее услышали лишь соседи: слишком громкой была музыка, слишком плотной толпа. Она стояла слишком далеко и могла лишь неотрывно смотреть в ужасе на неминуемое.

Зулика была быстра, ее меч рассекал воздух.

Но Джарен оказался еще быстрее.

Кива даже не рассмотрела, когда он выхватил меч, но оружие Зулики не раскроило его туловище, а с визгом встретило другой клинок, и этот звук был достаточно громким, чтобы привлечь куда больше внимания, чем Кивин крик.

Завсегдатаи с мутными глазами обернулись посмотреть, а все остальные мятежники вскочили на ноги, обнажили мечи и бросились на Джарена.

Он был окружен со всех сторон…

А потом все изменилось.

Потому что из тени вдруг возникла Наари, ее капюшон слетел, открывая искаженное яростью лицо, а два меча засверкали так быстро, что размывались в воздухе.

Гадюка – Зулика – немедленно переключилась на Наари, будто сочтя Золотой Щит более серьезной угрозой. Они яростно закружились вдвоем, пока Джарен давал отпор остальным, защищая не только себя, но и ближайших посетителей, которые наконец начали осознавать опасность и шарахались в стороны. Кива услышала их панические вопли; они наталкивались друг на друга, спеша спастись, и завопили еще громче, когда дверь резко распахнулась и ворвался отряд королевской стражи в сверкающих доспехах во главе с капитаном Верисом.

Увидев такое, протрезвели даже самые пьяные: полуголые потянулись за одеждой, а те, кто прятался под капюшонами, опустили их пониже – и Кива в их числе.

Пора было уходить, немедленно.

Но не успела она смешаться с толпой, как увидела, что сестра заметила устремившуюся к ней стражу. Зулика подала кому-то быстрый знак, и все огни немедленно погасли.

Вопли посетителей рвали барабанные перепонки, люди пихали Киву локтями и плечами, слепо пробиваясь мимо нее. Несколько секунд, и люминий вновь зажегся, а комнату снова заполнили алые отсветы, но Кива уже знала, что увидит.

Зулика и ее мятежники исчезли.

Кива воспользовалась переполохом в Красном Доме, выбежав наружу вместе с паникующими посетителями, и растворилась в темноте улочки, пока ее никто не узнал. От мысли, какие неприятности ждут Джарена, ей становилось не по себе: Наари ведь удар хватит.

Сегодня дело приняло дурной оборот, очень дурной. Если бы не появилась Наари, Джарену пришлось бы в одиночку сражаться со всем отрядом, включая Зулику. А если бы не ворвалась королевская стража, повстанцы бы не стали сбегать. Кто-нибудь мог пострадать. Кого-нибудь могли убить.

И все по вине Кивы, потому что ее использовали. Медленно бредя обратно вдоль реки, Кива поняла: Зулика и не собиралась предупреждать мятежников о том, что их точка раскрыта. Вместо этого она устроила там западню.

Умно, пришлось признать Киве. И если бы сработало…

Она не стала додумывать эту мысль, не в силах переварить ее конец.

Всю дорогу обратно до дворца Кива пыталась решить, на кого злится сильнее: на Зулику, Джарена или саму себя. Зулика рисковала, отправившись в город, и уж тем более – организовав нападение на наследного принца. Но Джарен поступил необдуманно и оказался прямо у нее в руках, отправившись по опасной наводке без всякого подкрепления.

А саму Киву еще сильнее, чем раньше, расстраивали ее двойственные чувства, потому что она не знала точно, за кого беспокоилась сильнее во время сражения: за Зулику или Джарена. Если бы ее сестру ранили или поймали, Кива не представляла, что тогда стала бы делать. Но то же она испытывала и по поводу Джарена, который оказался не в меньшей опасности, если не в большей.

Так продолжаться не могло: она как будто надвое рвалась. Это было очень изматывающе и сводило с ума.

К моменту, когда Кива добралась до люка и спустилась под землю, она уже терла виски. Усталая, замерзшая, она хотела только добраться до своих покоев и упасть в кровать.

Но когда она наконец оказалась в своей комнате в восточном дворце, то поняла, что ночь еще не кончилась.

Потому что на ее кровати в темноте сидела Наари, и она произнесла всего два слова тихим угрожающим тоном:

– Хорошо погуляла?

Кива застыла в проходе, в голове у нее опустело при взгляде в сверкающие янтарные глаза стражницы.

– Тебе повезло, что гроза кончилась, – обманчиво вежливо сказала Наари. – Под дождем гулять неприятно.

– Я не… – начала Кива, решив прикинуться дурочкой, но ее прервали.

– На твоем месте я бы очень тщательно выбирала слова, – предупредила Наари, поднявшись одним плавным движением, и вся ее упакованная в кожаную броню фигура излучала ярость.

Кива закусила щеку и шагнула в комнату. С балкона лился лунный свет, вид был пасторальный, но Киву он не успокоил.

Она вздохнула, сдаваясь:

– Если собираешься на меня орать, то ори.

Наари прищурилась:

– И с чего мне на тебя орать, Кива? Что именно должно меня разозлить?

Кива мудро придержала язык.

– Ты хоть представляешь, чем это все могло закончиться? – прямо спросила стражница. – Если бы я не заметила, как вы с Джареном крадетесь из дворца…

Кива поморщилась, поняв, что ее раскрыли с самого начала.