Золотая кровь

Именно поэтому Эмбер выбрала мужской наряд. Не в первый раз она перевоплощалась, чтобы провернуть какое-нибудь дело. Вот и сейчас оделась так, чтобы сойти за представителя самой многочисленной работающей братии: посыльного или конторского работника, которого отправили с каким-нибудь поручением. Небогато, но опрятно. Широкие штаны, рубашка, подтяжки, рабочий пиджак из парусины. Спрятала волосы под парик, сверху натянула копполу*. С её худощавым телосложением сойти за паренька, спешащего по делам, совсем не трудно. А холщовая сумка с широким ремнём поперёк груди даст всем понять, что парень не болтается без дела.

Но для Голубого холма этого было недостаточно. Там повсюду жандармы, охраняют покой богатых кварталов и специальные ищейки — собаки, что натасканы вынюхивать эйфайров. У аругвы есть побочный эффект — особый аромат, слишком тонкий для обычного человеческого носа, но вполне различимый собаками. Поэтому сегодня она обойдётся без этой маскировки. В отличие от других эйфайров у Эмбер был редкий талант маскировать свою ауру. И годы, проведённые у шамана Монгво, не прошли даром, она добилась в деле маскировки подлинного мастерства. Главное, не испытывать сильных эмоций: злости, страха, ярости, удивления или восхищения. Эйфайры очень чувствительные натуры, и это зачастую их погибель. Она достала пузырёк из тёмного стекла − немного настойки страстоцвета, и ей гарантировано спокойствие слона.

Затем Эмбер выудила из недр старого сундука осколок зеркала в оплётке из джута, на который расщедрилась местресс Арно, сдавая комнату, и посмотрела на себя. Достала ещё один пузырёк и накапала в глаза туату. Их сияющее серебро постепенно угасло, и в зеркале отразились лишь обычные человеческие глаза. Можно сделать их совсем тёмными − карими, но лучше не усердствовать в маскировке. У неё и так слишком неподходящее лицо для посыльного. Утончённое, аристократичное — наследие предков. Кто бы знал, что в нынешней жизни то, чем так гордился отец, будет ежедневно угрожать её жизни!

Она моргнула несколько раз, и глаза совсем потускнели, став просто серо-голубыми. Теперь её не отличить от обычной жительницы Акадии. Это и хорошо. Не нужно, чтобы кто-то даже просто заподозрил в ней эйфайра. Им вход на Верхний ярус строго запрещён. Жандармы тут же отправят её в тюрьму, а оттуда на остров Дежавю в Лагуне. В пансион. А это страшнее всего, что только можно представить. Так что сегодня в ход пойдут все допустимые средства, но всего нужно в меру.

Эмбер достала из щели под подоконником маленькую баночку и, зачерпнув оттуда пальцем густую прозрачную массу, чуть мазнула лицо на скулах, подбородок и лоб. Несколько секунд сидела, закрыв глаза, а когда открыла, то на тех местах, где она нанесла крем, на коже засветились тонкие золотые нити. Эмбер осторожно коснулась их пальцами. Они были совершенно невесомы и прозрачны, словно струйки золотой пыльцы, но от прикосновения её рук вдруг ожили, задвигались, сплетаясь в узлы, будто танцуя невидимый танец. Эмбер сосредоточенно смотрела на себя в зеркало, представляя лицо, которое хотела создать. Это почти её лицо, только теперь оно должно выглядеть чуть более мужественно. Ей не нужно менять внешность кардинально, на это уйдёт слишком много сил, которых у неё и так нет. Но создать иллюзию, чтобы стать немного больше похожей на мужчину, она может себе позволить.

Она знала тех эйфайров, которые могли меняться полностью, как гусеница, что входит в кокон и выходит оттуда бабочкой, но для этого нужна сила. Много силы. А силы — это чья-то жизнь. Но Эмбер — воровка, а не убийца. Она берёт у всех понемногу, чтобы не причинить вреда. И тратит точно так же, экономно. Иначе ей не выжить. Убивать ради перевоплощения она не станет.

Тонкие золотые нити сплелись в какое-то подобие прозрачной маски, висящей в воздухе.

— Ну вот. Прощай, Эмбер! — она прижала маску ладонями к лицу, и золотые нити исчезли, впитавшись в кожу. — Здравствуй, Эмерт.

Теперь из зеркала на неё смотрел юноша с чуть угловатыми чертами лица, но абсолютно узнаваемым сходством. Он мог бы вполне оказаться её братом, всё-таки оставшимся в живых, вопреки всему. И иногда ей казалось, что такой двойник у неё существует на самом деле, так часто ей приходилось становиться Эмертом, что она к нему привыкла.

Оставшись довольна результатом, Эмбер спрятала зеркало и баночку, бросила в сумку пузырёк с настойкой страстоцвета и выбралась в окно. Незачем местресс Арно видеть её преображение. Розовое рассветное золото уже окрасило статую Парящего Спасителя на вершине и разлилось патиной по лагуне.