Золотая легенда. Том II

Если же весь мир его недостоин, то, возможно, его достойно небо? Но и оно будет ниже. Ведь не только небо, но все, что на небесах, Павел ставил ниже любви Божией. Так неужели Господь, который настолько милостивей Павла, насколько благость выше злобы, не поставил его выше бесчисленных небес? Ведь Бог любит нас не так, как мы Его, но настолько больше, что и язык не может изъяснить. Он восхитил Павла в Рай и вознес до третьего неба. И по заслугам. Ведь, ходя по земле, Павел жил так, будто наслаждался общением с ангелами. Будучи связан видимым телом, он уже обладал совершенством ангелов. Подчиненный плотской бренности, он сражался за то, чтобы не уступать им в добродетели. Словно окрыленный, Павел облетел весь мир с наставлением; будучи во плоти, презрел все труды и опасности; ставил ни во что все земные блага, словно владеющий небом; бодрствовал с непрестанным усилием духа, как имеющий в своем теле все добродетели.

Порой и ангелам доверяется править народами, но ни один из них не управлял доверенным народом так, как Павел всем миром. Когда милостивый отец мучается из-за сына, страдающего безумием, то чем больше получает от сына ударов, тем сильнее жалеет его и оплакивает Точно так же и Павел прилагал припарки милости к гонящим его. Ведь он часто рыдал, скорбел и молился за тех, кто пятикратно побивал его и жаждал его крови. Сам он говорит: Братия! желание моего сердца... и проч. (Рим 10, 1). Павел тяжко терзался и мучился, когда видел, как погибают эти люди.

Подобно тому как железо, положенное в огонь, само становится огнем, так и Павел, опираясь на любовь, сам целиком сделался любовью. Он был словно общий отец для всего мира. Ведь в любви к людям и обхождении с ними он не просто уподобился родителю, но превзошел заботами и милосердием всех отцов, плотских и духовных. Всякого человека он желал целиком предать Богу, словно сам породил весь мир. Так он поспешал ввести всех в Царствие Божие, полагая душу и тело за тех, кого возлюбил.

Этот человек, незнатный и скитавшийся, занимаясь выделкой шкур, так преуспел в добродетели, что меньше чем за тридцать лет возложил ярмо истины на римлян, персов, парфян, мидийцев, индийцев, скифов, эфиопов, сарматов, сарацин и на всякий род людской. Как огонь набрасывается на сено или солому, так Павел пожег все труды демонов. Когда Павел с громким гласом бросался в битву, яростней, чем огонь, тогда все отступало перед ним: почитание демонов, угрозы тиранов, козни мнимых друзей.

Когда появляются первые лучи солнца, бежит тьма, прелюбодеи с ворами скрываются в ямах, разбойники отступают, убийцы уходят в пещеры, все становится ясным в свете солнца. Точно так же, когда Павел насаждал Евангелие, бежало заблуждение, истина же возвращалась, прелюбодеяние и все прочее, о чем стыдно говорить, прекращалось и совершенно поглощалось этим огнем, сгорая, словно солома. Среди всего этого возвышалось ясное слово истины, точно огонь, светящий и восходящий на небесную высоту. Те, кто пытались уничтожить эту истину, только поддерживали ее; ни опасности, ни нападки не творили ей препятствия. Ведь природа заблуждения такова, что оно ветшает и уходит, даже если ему не противятся. Напротив, истина только растет и возвышается, когда многие противостоят ей.

Настолько Бог возвеличил род наш, что мы пытаемся уподобиться Павлу и не считаем это невозможным. Ведь у него было такое же тело, как у нас, такая же душа, та же пища; как его, так и тебя создал Бог, и как Он есть Бог Павла, точно так же Он — и твой Бог. Хочешь ли увидеть в Павле дары Божии? Даже одни одежды его наводили страх на демонов. Удивительно также, что Павла нельзя было обличить в безрассудстве, когда он бросался навстречу опасности, но нельзя было обличить и в трусости, когда опасности надвигались на него. Павел любил эту жизнь ради возможности учить, но ни во что не ставил ее ради того любомудрия, которого достиг в презрении к миру.