Золотая легенда. Том II

Некогда жил многочисленный германский народ, вышедший из северных земель у берегов Океана. Пройдя со многими битвами от острова Скандинавии[491] через разные земли, народ тот завершил свой путь в Паннонии[492]. Не отваживаясь продвигаться дальше, он обосновался в этих землях и стал жить там постоянно. Вначале этот народ носил имя винулы, затем — лангобарды.

Когда лангобарды еще пребывали в Германии, Агильмунд, их король, нашел в пруду семерых мальчиков, которых бросила туда блудница, обрекая детей на гибель. Та блудница родила семерых близнецов. Случайно найдя их, король в изумлении стал опускать в воду копье, и один из младенцев схватился за копье рукой. Увидев это и поразившись, король приказал выкормить ребенка. Он назвал его Ламиссионом и предрек, что мальчика ждет великое будущее. Ламиссион, действительно, стал настолько выдающимся мужем, что по смерти Агильмунда лангобарды избрали его королем.

Как рассказывает Евтропий, в то же самое время, в год от Воплощения Господня 480-й, некий епископ, арианин, захотел окрестить некоего человека по имени Барба, и произнес: «Крещу тебя, Барба, во имя Отца через Сына во Святом Духе». Этими словами епископ желал подчеркнуть, что Сын и Святой Дух меньше Отца. Тотчас вода испарилась и тот, кто должен был принять крещение, обратился к истинной Церкви[493].

В те годы император вручил власть над Италией Теодориху[494], королю готов и приверженцу арианской ереси. Философ Боэций[495], консуляр и патриций, и его зять Симмах[496] прославляли римское государство и защищали перед Теодорихом авторитет сената. Теодорих отправил Боэция в изгнание в Падую, где тот создал книгу Об утешении философией, и там же казнил его. Эльпис, чье имя переводится как Надежда, жена Боэция, написала гимн апостолам Петру и Павлу, который начинается словами: «Счастливый праздник среди всех краев земли...». Она сама составила свою эпитафию:

Я, кто Надеждой звалась, рождена в краях сицилийских,
Родины милой вдали мужа познала любовь.
Здесь как паломница сплю под портиком храма святого,
Вечного Судии я созерцаю престол[497]

.

Теодорих внезапно скончался. Некоему святому отшельнику в видении было явлено, как Папа Иоанн и Симмах, убитые Теодорихом, сталкивают его в жерло вулкана, обнаженного и босого. О том сообщает Григорий в Диалогах[498].

В то время со славой жили святые братья Медард и Гильдард, в один день родившиеся, в один день рукоположенные во епископы, в один день умершие, в один день принятые Христом[499].

В то время, в лето Господне 528-е, при императоре Юстиниане, досточтимый отец Бенедикт, который вначале вел жизнь отшельника в месте, именуемом Субиако, прославился в Монте-Кассино учением и чудесами. Как рассказано в Истории лангобардов, когда Бенедикт отправился туда, оставив прежнее место, по воле Божией за ним последовали три ворона, которых он каждодневно кормил. Когда Бенедикт остановился на распутье, перед ним в образе юношей предстали два ангела и указали дорогу, по которой он добрался до Монте-Кассино. В том месте жил некий раб Божий, которому глас, зазвучавший с неба, объявил:

Это место щади. Друг приближается новый.

Смысл же стиха заключался в приказании: «Покинь это место, друг, ибо здесь суждено жить другому». Поднявшись на вершину горы, Бенедикт связал себя столь суровыми воздержанием, что даже написал монашеское правило, по свидетельству святого Григория, отмеченное выдающимися достоинствами и красотой слога. Кроме прочего, в нем явлена святость самого Бенедикта, который вел на земле целомудренную жизнь, ибо жизнь святого мужа не может отличаться от того, чему он учит.

Как повествует некая Хроника, еще раньше, в лето Господне 450-е, когда в Галлию стала проникать арианская ересь, единосущность Лиц Пресвятой Троицы была явлена очевидным чудом, о чем говорит Сигеберт[500]. Служивший мессу епископ Базаса вдруг увидел, как на алтарь опустились три равные по величине прозрачнейшие капли. Тотчас слившись воедино, они образовали жемчужину невиданной красоты. Епископ поместил ее в центре золотого креста, и все другие жемчужины, бывшие на кресте, тотчас упали с него. Сигеберт прибавляет, что та жемчужина казалась темной нечестивцам и сияла лишь для чистых душ: она давала исцеление недужным и увеличивала благочестие тех, кто молился кресту.