Золотая лоция

Рагдай с состраданием посмотрел на его кожу, которая была от холода синей и бородавчатой, как у ощипанного гуся.

— Этот пёсий сын плавает как камень, — благодушно пробасил Ацур, отжимая ладонями бороду, жмурясь на солнечное отражение и как бы не замечая Ладри.

— Угу. Не Локи он, совсем не Локи, клянусь всеми обличьями Одина, — согласился Эйнар. Он вытанцовывал по камням закоченевшими ногами и с уважением и интересом оглядывал белые рубцы на теле Ацура. Они были везде, эти рубцы: на руках, ногах, груди, плечах, спине.

— Чего ты так смотришь, Эйнар? — Ацур оглядел себя. — А, это… — Он погладил ладонью странное утолщение на левой ключице. — Это мне Гронн Боевая Секира перешиб плечо в бою на Гонвейском фиорде, когда я был с Хрульфом из Тагода, ещё до того, как попал к Стовову. Срослось плохо.

— Я слышал об этом бое от покойного Гуттбранна, когда тот ещё был вместе со мной у Гердрика Славного, — кивнул Эйнар, натягивая кожаные штаны, нагретые солнцем. — Говорят, этот Хрульф из Тагода ходил вдоль Ледяных островов и видел землю в трёх месяцах пути на запад от Ирланны.

— Да, это правда. Клянусь ядом Гулльвейг, — загадочно улыбнулся Ацур, а Рагдай настороженно наклонил голову при этих словах:

— Может, и ты был за Ирланной, Ацур?

— Нет, я тогда был ещё слишком мал. Хрульф сам говорил мне о пустынной земле во многих днях пути на запад.

— Это, наверное, земля асов, — робко сказал Ладри, но не был услышан. — Или ванов, — добавил он с отчаянием в голосе.

— Жаль Ладри, такой из него воин мог получиться. Утонул по глупости, из хвастовства, — сказал Ацур, подмигивая Рагдаю и Эйнару.

— Да. Жаль, клянусь всем золотом троллей, — отозвался Эйнар, делая печальное лицо. — Я предчувствовал это с самого начала, когда он только попался Вишене в зарослях у Эйсельвена. Утонет, подумал я, непременно утонет, клянусь зрением валькирий.

— Я чувствую, что дух мальчика ещё рядом, — торжественно поднял ладони к небу Рагдай, и его чёрный плащ расправился, как крылья ворона.

— Жаль Ладри, — продолжал сокрушаться Ацур, — даже тела его не оставила река. А я ведь не успел пересказать ему сагу Хрульфа о зелёных берегах Запада.

Все скорбно замолчали, потупились. Посреди молчания столбом стоял Ладри. Он ошалевшими глазами оглядывал свои руки, ноги, свои одежды и широкий нож, сиротливо лежащий на побегах молодой травы. Он ощупал своё лицо, потом сел и стал трогать камни вокруг себя, потом испуганно бросился к реке и долго высматривал в ней своё отражение.

— Надо сказать Биргу, чтоб сделал хотя б восковую фигуру Ладри, раз не удастся похоронить тело. — Натягивая рубаху, Эйнар задержал её на голове, скрывая гримасу смеха, а сам смех выдавая за подавленное рыдание.

— Нет, нет, я живой, живой! — Ладри разрыдался, потом вдруг, увидев собственную тень, изломанную поверхностью камней, кинулся на неё, как на несметное богатство. — Я жив, хвала Одину!

— Я чувствую, что дух Ладри рядом и он корит нас за свою гибель. — Рагдай поднялся, сделал несколько шагов по хрустальной гальке и схватил пальцами воздух над головой мальчика. — Он где то тут.

— Нужно отогнать дух, иначе он навлечёт на нас духов Валгаллы, и валькирия схватит нас до срока. — Ацур подхватил из под ног увесистый камень и что было силы швырнул его в сторону реки. — Тень, иди к теням и праху своему!

Камень перелетел реку и со свистом и хрустом врезался в орешник.

— Я сейчас мечом буду духа отгонять, — сказал Эйнар. — Меч у меня весь в рунах, имеющих власть над духами. Говори, где голос духа слышен?

Ацур снова бросил камень на другой берег, а Эйнар вытянул меч и принялся описывать им блистающие круги над головой, от плеча к плечу, крякая и бормоча что то, отдалённо напоминающее заклятие. Его подбадривал Рагдай. Ладри обезумел и как был, в одних холщовых штанах, серый как эти штаны, со стенаниями вскарабкался к тропе, увернулся от клинка Эйнара, упал, ободрав в кровь локти, вскочил и побежал вдоль утёса к тому месту, где тропа раздваивалась.

— О о, боги и!!!

— Этак он до Моравы добежит, дух то наш, — глянул ему в след Рагдай. — Перепугали мы его сильно. Ладно, Эйнар, хватит уже махать мечом. Шутка удалась. Малец поверил.

— Зато сейчас побегает. Сейчас его тело нагреется, станет чувствовать ветер, ветви и камни и поймёт, что жив. Урок ему. А то всё хвастался своим умением плавать. — Ацур вздохнул. — А так — хороший он, Ладри.

Рагдай пожал плечами. Сел. Рядом примостился Эйнар, задумчиво гладя клинок меча и поглядывая то на шумливую реку, то на орешник, над которым дрожал воздух от нескольких костров и плыла сизая дымка.

— Когда мы с Вишеной в Тёмной Земле пошли биться с духами на Медведь горе, то столб огня подхватил нас и бросил прямо на небо, к воротам Асгарда, а великан Гейред мчался за нами следом. И тогда Один шепнул мне…

— Он, вероятно, шепнул тебе, Эйнар, — перебил его Рагдай, — что если вы в тот же миг не бросите вещи Матери Матерей, как она и завещала, то быть вам сожжёнными заживо.

— Да? — Эйнар искренне удивился.