Золотая Орхидея (СИ)

– Как я хочу, чтобы ты испытал ту же боль, тот же ужас, что и я. Если бы я смог достать поганый перстень из кузен Адзуны, ты бы понял, что натворил. Тьмой бы захлебнулся…

Тяжелую дубовую дверь в зал Силинджиума вырвали. Некто уничтожил и медные ворота. Осколки камня царапали ноги, но тело достаточно исстрадалось и стало глухо к боли.

«Помоги мне, Неру, в последний раз», — шепнула Руми, глядя на затянутый мраком луг. Полноликая луна выглянула из-за туч, открыв жуткую картину. Руми бросилась к озерцу.

Ещё живой Коуршан лежал на спине. Белые благородные одежды окрасились темно-красным, струйка крови стекала по щеке на траву. Пряди каштановых волос колыхались на поверхности мёртвой воды. Руми упала перед Коуршаном на колени, не зная, как помочь.

— Перстень…уничтожен… — прохрипел он из последних сил в пустоту.

Через миг он заметил Руми, и его лицо исказила гримаса ужаса.

— Беги!

От скалы отделилась длинная тень и расправила огромные птичьи крылья. Крик застыл в горле Руми. Рогатая змеиная голова на полуметровой шее уставилась на неё пустыми глазами, сияющими красным светом. Балахон существа стелился по траве, как стелется дым. Неизвестный враг походил на плотный туман, только крылья выглядели осязаемыми. В когтистой лапе он держал увядшую Орхидею.

– Нет! Перстень ещё существует! Умри с этим знанием! — не раскрывая рта, со злобной торжественностью произнёс тенеподобный зверь.

Ужас захлестнул Руми так, что она едва не потеряла сознание, но совладала с собой. Враг разрушил её дом и погубил тех, кто ей дорог. В неистовом порыве она кинулась на него и отсекла черную руку. Та истаяла. Орхидея упала на траву. Тут же драконья сталь меча и спицы вонзились в грудь существа, где могло быть сердце.

Враг не дрогнул и отбросил Руми далеко от себя, будто она ничего не весила. Перелетев через Коуршана, она упала на спину почти у края луга, где холодом дышала горная бездна. Из ночной мглы зверь соткал новую руку и ей же извлек меч из теневого тела. Капли раскаленного металла с шипением падали на траву. Ничего не осталось от подарка драконов.

Руми не ранила врага, но по его взгляду поняла, что удивила. Такой атаки он никак не ожидал от феникса. И вот два красных огня до узких щелей прикрыли теневые веки: изумление сменилось злобой. Правой рукой чёрный зверь поднял Орхидею, а левая обратилась в сплошной клинок. Враг двинулся к жертве, решив расправиться с ней тем же способом, каким она пыталась с ним. Руми медленно отползала в сторону пропасти, понимая, что всё кончено. Нет возможности ни сражаться, ни бежать. Одна рука провалилась в пустоту.

Вдруг враг остановился. За маховое перо его держал Коуршан. Через миг чёрное крыло вспыхнуло ярким пламенем. Трава загорелась, и Руми бездумно подалась назад. Лишь успела увидеть, как чудовище, погасив огонь, отрубает Коуршану голову. Теперь настоящий крик вырвался у Руми, и она полетела вниз, в объятья так долго ожидающей смерти…

Часть вторая. Руми и Ханум. Глава 4. Прощание

Руми снился жуткий сон, тягучий, как смола. Сонм тысяч голосов гулом прорывался сквозь толщу стен. Храм окутала удушающая тьма. Мертвыми лежали фениксы. Сотни веков они ещё прожили бы, но зло вторглось в их судьбы. Нет больше Золотой Орхидеи. Нет больше ничего, кроме ветра.

Боль разбудила Руми. Голова гудела, перед глазами плясали тёмные пятна. Внутренности словно отбили и перемолотили. С трудом приподнявшись, Руми посмотрела на руки, покрытые ранами и синяками. Тоже и с ногами. Грудь и живот кто-то перебинтовал. Руми попыталась встать, но застонала и отбросила эту затею, лишь прикрыла искалеченное тело одеялом. Надеялась согреть. Грязная изодранная одежда лежала в углу, поверх неё — сливовые ножны от сгинувшего драконьего меча.

Кровать стояла в комнате, заваленной пестрым барахлом. Приглядевшись, Руми заметила среди тьмы вещей Ханума. Вид у него был изнеможенный, явно он не спал всю ночь.

— Хорошо, что ты пришла в себя. Ух, и набегался же я с тобой, — сказал он и спешно вышел.

Сознание Руми понемногу прояснялось. К своему ужасу, она поняла, что ночной кошмар случился наяву, но чудом она осталась жива. Мертвы Коуршан, Кимера и остальные. Мрак ночи поглотил их навеки, замкнув их уста и закрыв глаза.

Сегодня Руми полагалось возносить молитвы и проводить обряды в залах Великих Духов. Главный священник наблюдал бы за ней и ворчал. Она, по его мнению, всё делала неправильно. Непутевая. Потом мать Кимера утешила бы, сказав, что жизнь в храме не так плоха и вокруг много удивительных вещей. Может, матушка убедила бы Коуршана показать воспитаннице цветущую Орхидею, прикоснуться к тайне её появления. Может, сердце священника освободилось бы от ледяной брони, и вышло поговорить по душам…