Золотая Орхидея (СИ)

Вместе они пошли вдоль вековых деревьев и благоухающих садов к горе. Руми чувствовала себя неуютно в такой компании, а вот тигру было хорошо. Он без конца обсуждал всё, что видел, перескакивая с темы на тему. Ни один яркий цветок, ни одна певчая птичка на их пути не оставались без внимания и пары комментариев. Руми даже начала завидовать его искренней восторженности и непосредственности.

— Ты очень грустная. Нельзя быть такой в день рождения, — сказал он, провожая взглядом очередного шмеля. — Посмотри только, какая кругом красота! Как чудесен мир Неру, не перестаю поражаться.

— У меня непростая жизнь, — ответила она, — я даже не знаю, как вообще я могу жить.

Тигр вздохнул, издав странный булькающий звук. Через несколько секунд он так же неожиданно продолжил:

— Приходи завтра. Мы ещё будем здесь. Расскажешь свою историю. Если нужно, Ханум хорошо заплатит. Он только притворяется скрягой, но за интересный рассказ готов вознаградить щедро.

— Нет, прости, господин Игнэ. Я не приду. У меня служба в храме, лишь сегодня удалось вырваться. И я не расскажу ту историю никогда. Очень жалею, что заикнулась о ней.

— Тебе следует перестать бояться. Уж не знаю, в чем дело, но я вижу внутри тебя испуг, который пророс как сорняк. Ты — необычная девушка-феникс, я сразу понял. Необычный — не всегда плохой. Возможно, будь наш мир более открыт для перемен, мы избежали бы многих бед.

— Здесь я тебя оставлю, — сказал он, когда дорога резко повела вверх, — под покровом Великих Духов мне делать нечего. Называй меня просто Игнэ. Ханума и Витэ так же, не думаю, что они будут против, если мы вдруг встретимся. А пока прощай.

— Прощай, Игнэ. Извинись за меня перед Ханумом за мою грубость, пожалуйста, — сказала Руми и уже одна побрела к храму.

Глава 3. Кошмар наяву

Солнце медленно катилось за горизонт. Фениксы расходились по домам, чтобы в свете пламени и вечерних звезд любоваться чудесными садами. Руми поспешила. Если Коуршан всё же обратит внимание на её отсутствие, матери Кимере будет плохо. Руми уже скучала по странной купеческой компании и грустила, что больше никогда её не увидит. Мир снова сужался до облицованных мрамором холодных стен, за которыми обитают каменные идолы. А у Ханума и тигров приключения, дальние страны, новые невероятные истории…

Рассказ об Адзуне ещё тревожил Руми, хотя слова Игнэ немного обнадеживали. На миг она подумала, что стоило бы поговорить с Коуршаном, который лично знал учителя народов. Может, это рассеяло бы сумрак в её душе. Было бы между ней и Коуршаном больше доверия…

Руми поймала себя на мысли, что, после сегодняшней сцены, всё ещё неприятно думать о первосвященнике. Завтра он снова начнет её тиранить. Но он спас её жизнь… Руми понимала, что придется говорить с ним. Орхидея расцвела. Если задуманное свершится, Руми станет, наконец, свободной. Если нет, то Коуршана больше не будет раздражать.

Пришло время свернуть с главной дороги. Руми ловко карабкалась, стараясь не цепляться за сучья дорогими одеждами. Всё же наряд для такого похода она выбрала неудачный. К тому же, в горах холодало быстро, и Руми жалела, что не взяла балахон. Не стоило бросать и плащ.

У ручья Руми остановилась передохнуть. Грубая серая материя, усеянная колючками, лежала на прежнем месте, смиренно дожидаясь хозяйку. Смахнув с плаща неприятный сор, Руми закуталась так плотно, как могла, и села на камень возле воды. Ледяной поток несся в долину, где становился настоящей рекой, питающей поля и сады, а не горные тернии. Веки Руми тяжелели. Больше всего на свете она хотела оказаться в кровати под теплым овечьим одеялом. Плевать, что будет завтра. Плевать, что родители никогда не приедут. Плевать на Орхидею, что удерживает её в этом унылом месте ради призрачного шанса спасти и так никчемную жизнь…

Внезапно Руми ощутила ужас, подобный которому не испытывала ещё никогда. Внутри словно появилась холодная мгла, давящая и душащая. Мир вокруг оставался прежним, но Руми остро чувствовала: что-то не так. Забыв про сон, она осторожно осмотрелась, опасаясь обнаружить затаившегося врага. На темной земле заметила огромное черное перо, принадлежавшее какой-то горной птице, хотя оно оказалось слишком велико для здешних обитателей. Никакой угрозы, впрочем, рядом не было, а птиц бояться не стоило. И всё же Руми тревожилась. Она поднялась и поспешила к храму, надеясь, что там станет спокойнее. Сердце бешено билось. Руми больше не волновали ни колючки, ни острые камни. Скорей бы оказаться в храме, с другими фениксами. Она будет не одна…