Золотая рыбка

- Это позор, Ина! Вызывай психушку, - громко сказала она. Нарочито спокойно устроилась на диване в гостиной и даже взялась читать "Cosmopolitan", но ежеминутно поглядывала то на часы, то на телефон. В восемь снова позвонила Глебу и услышала то же самое сообщение. Приняла контрастный душ, надела зеленый свитер, подвела глаза изумрудными тенями, с ощущением, что начался новый этап жизни.

Полина уже собралась выйти из дома, когда раздался звонок.

- Дочка, я в офисе. - Голос отца не понравился Рите. - Ты скоро приедешь?

- Уже выхожу. Глеб объявился?

- Его пока нет... Приедешь, поговорим. Есть кое-какие версии, надо проверить. Жду.

Встретив Риту, отец запер дверь своего кабинета и посмотрел на неё как-то жалобно, словно должен был выдрать зуб. И молчал, прикидывая, как далеко можно зайти в откровенности с беременной женщиной.

- Где Глеб?! - Рите показалось, что она превратилась в стальную струну, натянутую до предела. Крепкая, звонкая, чуть тронешь - и лопнет.

- Не знаю. Никто не знает. Я связался с американцами, с охраной, с ребятами. Его никто не видел со вчерашнего вечера... Дело в том, что на встречу в ресторан он не пришел...

- Я же звонила! Он был там. Часов в одиннадцать...

- Возьми себя в руки. Мы уже посоветовались с Красновским. Ждем ровно сутки, потом заявляем. У меня есть кое-какие связи в органах... Видишь ли, мы проверили, - исчезла очень важная документация и счет в банке. Пока удалось получить информацию лишь об одном, российском. Сумма незначительная. Возможно, случайность... Запросили европейские отделения...

Струна в груди Риты лопнула. Оглушающая боль, снарядный свист засасывающей черноты.

- Обо мне не беспокойся. - Пошатнувшись, Полина выскользнула в коридор.Ополоснув лицо в туалете холодной водой, она тупо простояла с четверть часа у окна, и вновь поднялась в кабинет отца. Ощущая непробиваемое спокойствие паралича, уселась в угловое, спрятанное за стеллажами кресло и приготовилась ждать. Упорно и долго - сколько понадобится.

Глава 10

События этого дня, обрушившиеся на "Оникс", казались обрывками странного фильма, на которые порой нарываешься, "листая" пультом программы. С минуту смотришь на экран, держа палец на кнопке, с готовностью перескочить на что-нибудь более веселенькое. Но постепенно втягиваешься. А когда появляются финальные титры, с отвращением выключаешь "ящик", бормоча: "Ну и дрянь... Какого вообще черта..."

Завораживающее и самое противное было в том, что ничего понять было невозможно. В кабинете Ласточкина заперлись руководители фирмы, названивая, посылая запросы , читая поступающие факсы и беспрестанно куря. Тревога сменилась растерянностью, растерянность страхом, страх - полным отчаянием. Картина вырисовывалась жуткая: Глеб Борисович - реальный руководитель компании, исчез, а вместе с ним в европейских банках, где хранились основные средства "Оникса", произошла ликвидация счетов. Кто-то "крутанул" "Оникс" по-крупному, обобрав до нитки и оставив с колоссальными долгами за невыполненные условия фантастических контрактов, которых оказалось не мало.

Полина застыла в своем кресле, плохо ориентируясь в происходящем. Она запретила себе думать о самом страшном - возможной гибели Глеба, и все же обмирала при каждом звонке, ожидая трагических сообщений. Порой она чувствовала себя маленькой девочкой, которую наказали и поставили в угол, а потом совсем забыли. Полина что-то бубнила, перемешивая слова гимна Советского Союза с врезавшейся в память фразой из молитвы оптинских старцев: "Господи, во всех непредвиденных случаях не дай мне забыть, что все ниспослано Тобой..."

Но стоило только вдуматься в вертящиеся на слуху слова, и в душе поднималась волна негодования, захлестывающая горячей злостью. И против торжественной лжи гремучего лозунга "Да здравствует созданный волей народов единый могучий Советский Союз" и против слепого подчинения промыслу Господа - некой жестокой и несправедливой силы, мучающей людей...

Прохладная ладонь легла на лоб:

- Дремлешь, девочка? Уже поздно, поезжай домой, очень тебя прошу. Я велел Сергею отвезти тебя.

Полина встрепенулась, не сообразив сразу, что Сергеем звали шофера фирмы.

- Сергей? А где Глеб?

- Надеюсь, скоро мы во всем разберемся. Оставь это дело мужчинам. Тебе надо побыть у нас. Соня уже ждет.

- Нет! Он будет искать меня дома.

Андрей Дмитриевич почувствовал непреодолимую силу в голосе дочери, которую он никогда не пытался "ломать":

- Хорошо. Соня переночует с тобой. Не возражаешь?

- Все равно.

Приехав к себе, Полина зажгла свет в комнатах, включила электрообогреватель - прямо в лицо подул горячий воздух. Но теплее не стало - от такого озноба нелегко избавиться. Она села у телефона, умоляя его позвонить. Но как назло, в этот вечер надоедавший как правило аппарат молчал. Куда-то запропастилась даже Алла, имевшая особенность звонить по пустякам в самые неподходящие моменты. Впервые за этот день Полина вспоминала о ней и тут же набрала номер, предчувствуя неладное. В трубке раздался голос - трудно узнаваемый, но, несомненно, живой.