Золотая туфелька

Хорошо. А жила-то ваша Туфелька на что? Пожалуйте... Имя короля молочного Данона слыхали? Данон преаккуратнейше перечислял в Москву проценты от патента на мечниковскую простоквашу на имя... Шан-Гирей. С чего? Пролистните историю продукта. В лабораториях Парижа мудрый Мечников простую квашу не для старичков желудочно-запорных изобрел (как дудят наивным), а для цветущих щечек... Шан-Гирей! В Европе Лёля первой придумала намазывать такие маски. Завидовали: кожа, боже мой... Данон рискнул еще лицо прекрасной Лёли, срисованное по фото Ренуаром (последний взлет таланта перед смертью), использовать на баночках йохурта. Улыбка Лёли ценою в миллион...

И не забывайте наших. Мишенька Айвазов к Лёле в Нащокинский фуры фруктов пригонял. Когда весной для горожан гнильца от прошлогодних яблок, безнадежный лук, желто-вздутые огурцы, пирамидка каменно-непрогрызаемых орехов — он, Мишенька, маг застолья, — але-оп! — в корзинке с мокрым пятнышком — клубнику, с намеком, что вывел «Лёлин сорт». Она — возьмите ягодку! — неуловима, легка, как вы, и сахаром поет... Но главный у нее секрет — нет способа остановиться — попробовали? ну еще! — не приедается и только мажешь губы, как будто бы апрель расцеловал. А дальше — вот, пожалуйте, черешня, сначала бледная, как барышня Тургенева, с кислинкой из саратовских садов, потом — с иссиня-черным переливом (иголкой особливой косточки извлечь?) в туесах из Туркестана — ею Лёля обкормила всех подруг. Но, впрочем, — Лёля могла быть и капризна, — предпочитаю черешню крымскую, цвета мёда с солнцем... Такая будет! (Руки к сердцу зажимал.) Туда же абрикосы, персики, дыни, груши, смоквы... Забыли сливы? Вот и не забыли.

Веселая гора младой картошки — в те годы картошки не боялись: знали, что полнота к лицу прекрасной даме. Вдогонку — краснорыбица нырнет (нарочный от Айвазова, упыхавшись, в пергаментной бумаге пятномаслой). Рыжики с духом лесов, лисички, крепкие, как Русь, боровики... А огненного цвета колбасы вяленые вас не развеселят? За ужином, ведя беседы, к примеру, о тайнах космоса, куда глаза все проглядел Циолковский, приятно бутербродов десять изжевать с такою колбасой.

Вина подать какого? Да крамбамбулю. Это для мужчин. Арбузного вина — для женщин. Они ведь — га-га-га! — размякают от такого. Что, знаете ли, женщинам к лицу...

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1.

Танцульки... песенки... амуры-шуры... долька апельсина в рот Прокофьеву... Букеты пьяных роз под снегопадом (да, было — Пастернак принес и загудел смущенно, натолкнувшись на караул рыцаря с веселой челкой — ну ясно, это Антуан Роланж). А Лёлины дразнилки над Бренсоном де Ку, американцем? Фотограф, путешественник, толстяк в плаще амбарного размера, в шляпе крэм-брюлэ... Мужчина интересный, но женатый... Нельзя, мой милый Бренсон (потрогать мясо жирных щек), нет, нельзя... Ему какой-то синеглистный чин дал разрешение в 1931-м объездить всю Россию. Фотографировать? Пожалуйте... Начните (кажется, совет нетривиальный?) — с Мавзолея... А дальше — комбинат искусственного вскармливания младенцев без отрыва их матерей от производства шарикоподшипников — фотосюжет, за который поклонится вам в ножки «Нью-Йорк Таймс»...

Но Бренсон только Лёлины ножки лелеял (мысленно — я, черт возьми, женат!) и летопись создал ее портретов. Вот — Лёля кутается в шаль (чуть недовольна — еще бы — Бренсон заатаковал). Вот — чиркнула по фото красной челкой (он сам раскрашивал черно-белый вариант), передернула плечами (я, черт возьми, женат!). А разве не отвалили тысячи долларов в наше время за Лёлю в профиль на фоне золотых бликов ее окна? — В сплетении традесканции (нет, бабьих сплетен! — так Лёля называла тот цветок), в апреле, в Вербное (на подоконнике кувшинчик с ветками в пушках), даже шляпку не успела снять — из церкви только что вернулась... Не любите вы фото, где вальяжно Лёля обнимает спинку дивана и ноги опирает на подушку? А котика чмокает в морду (но я, все черти мира, я женат!). А фото — смеется Лёлечка по-холливудски... Мы не узнаем, чем Бренсон ее развеселил. Или (как утверждает Лиза Лухманова, племянница внучатая Шан-Гирей, и разве ей не знать секретов тетки?) Бренсон буркнул, что если Лёле он совсем не мил, пусть ножиком зубатым разделает его на отбивные — на сковороду — пши! — американец больше не женат...

2.

Но за всем этим мы не должны забыть о парапсихологии. Тот же Бренсон разве не разинул рот, когда у церковки святой Софии, на набережной Москвы-реки, он сетовал, что ноябрьский день унылый, на небе тучи правят бал, а как было бы хорошо, чтобы закат вызолотил Лёлину прическу — вчиара я говрил необходимость съемки, пследний диень бил осени биез тюч, а ви, Лиоля, чудовисча упиама... ви говрили, милы, буди тысча днией, гдие, Лиолечка, ваша тысча? Гдие? — и не без раздражения вертел ее то боком, то анфас, — как вдруг поднялся ветер, тучи порвались — крах-тах-тах! — гроза сухая, и солнце — все равно что масла шмат — всё небо заняло. Между прочим, отчет об аномалии погодной попал в газеты...