Золото

Я не отвечаю Доммику. Сосредотачиваю все внимание на своих руках. На порезах и прилипших к ним острых осколках льда. И я умоляю.

В отчаянии я умоляю, стоя на коленях.

Я не молю богов – разве высшие силы хоть раз мне помогли? Нет, я молю магию. Магию, которой у меня не должно было быть. Я отчаянно молю ее сделать что-нибудь – что угодно, – чтобы она помогла мне спасти город, который я поставила под удар.

Пожалуйста…

Завывает ветер.

Начинает моросить мокрый снег.

А я молю, упрашиваю и заклинаю.

Доммик наблюдает за мной. Царица, стоящая на коленях, и молчаливый наемник – сложно найти более неподходящую пару. Но у нас больше общего, чем у многих. Мы оба приносили другим смерть. Только он в этом честен. Он орудует клинком и проливает чужую кровь. А я позволила другим пролить мою кровь, и теперь враг направит клинки против моего народа.

Мои деяния намного-намного хуже.

Пожалуйста…

Я крепко зажмуриваюсь, чувствуя, как дрожат руки, и вся сжимаюсь от отчаяния, которое кажется сильнее самой жизни.

Потому что я сожалею.

Сожалею, что позволила бессильной жизни сформировать мой характер. Сожалею, что не противостояла отцу. Сожалею, что вышла за Мидаса. Сожалею, что позволила ему держать женщину в клетке. Сожалею, что смотрела свысока на тех же людей, которым обязана была служить.

Сожалею, что стала такой озлобленной, холодной женщиной, и хочу выпустить этот холод. Сделать что-то хорошее.

Пожалуйста…

Я продолжаю молиться этой силе, продолжаю умолять эту переменчивую магию, и вдруг зубы начинают скрежетать от холода. На моих плотно сжатых губах собирается лед и трескается на языке.

И отчего-то, словно вняв моим просьбам, магия начинает нарастать. Пробиваться из плоти и крови, наконец-то ответив на мой призыв.

Я ахаю, увидев, что лед на руках срастается. Шершавые осколки, которые всегда липли к ранам, раздуваются как облака. Они вытягиваются, соприкасаясь друг с другом, и два осколка сливаются воедино и тут же начинают расти. Они растут, становятся толще, как иней на окнах, и вскоре превращаются в такую большую и объемную ледяную глыбу, что я, замычав, роняю ее на землю, не в силах удержать на весу.

Я смотрю на глыбу. На этот идеально ровный куб из цельного льда, слегка покрытый инеем, таким же белым, как мои волосы, с голубым оттенком, как мои глаза. И, наконец, у меня появляется ответ на вопрос Доммика, который он задал мне возле казармы.

Так что же мы будем делать?

Раз уж никто не хочет меня слушать, придется защищать Хайбелл своими силами.

Выстраивая кирпичик за кирпичиком.

Глава 35

Аурен

Мы идем не вдоль журчащего ручья, а вдоль того, который вздыхает. Кажется, будто его тихий напев замирает между вдохами, а потом он с облегчением выдыхает, как человек, вернувшийся домой после трудного дня. Я вижу в воде продолжение скал, отчего она приобретает зеленоватый оттенок.

Точно такого же цвета глаза у Слейда в солнечный день.

Я еду верхом на Блаш и тереблю воротник туники, вожу большим пальцем по груди, в которой так остро ощущается тоска. Мне хочется снова посмотреть в глаза Слейда. Хочется сказать ему все то, что должна была сказать с самого начала. Когда я была слишком напугана и сломлена, чтобы понимать, что ждет меня в будущем. Когда была преисполнена сомнений, горестей и не доверяла себе и своему сердцу.

Я была так уверена, что совершу те же ошибки, что и с Мидасом. Думала, что не смогу испытать настоящей любви со Слейдом. Думала, что он не сможет полюбить такую, как я.

«Любовь возникает по-разному».

В этом он был прав. Любовь и правда возникает по-разному. Но нашла возникла как рассвет.

Рассвет, который расцвел сам по себе. Просто так.

Слейд уверенно ворвался в мою жизнь, и с той поры ночь стала угасать.

Я так долго была заточена в одинокой тьме, что не поняла, когда мир озарил свет – не сразу. Я столько лет была слепа, что попыталась отвернуться, когда на горизонте забрезжил свет. Я щурилась, зажмуривалась, думая, что не могу его обрести. Что навсегда останусь во тьме.

Но все вышло иначе.

Слейд научил меня стоять напротив солнца и не бояться. Позволил мне приблизиться к свету так, что он не слепил меня.

Слейд предоставил мне выбор.

С ним я купаюсь в лучах этого света, греюсь его теплом, и даже наша разлука не может лишить меня этого. Потому что, где бы мы ни были, всегда светит солнце. Где бы ни находился Слейд, я его люблю.

– Мы почти на месте.

Я прихожу в себя и отвожу от ручья взгляд, переведя его на Вика. Они с Лудогаром едут впереди, Эмони рядом со мной, а за нами еще два вульмина по имени Марокс и Огиф. Вик решил, что мы вшестером отправимся на миссию по спасению ореанцев. Остальные вульмины остались в деревне. Мы едем уже несколько часов на встречу с фейри, который приведет нас в Риффалт, где удерживают ореанцев.

Я выпрямляюсь в седле, пытаясь размять спину, а Эмони копается в сумке и протягивает мне руку.

– Держи.

Она предлагает мне хлеб, политый сиропом. Закинув его в рот, я тут же чувствую на языке сладость, после которой остается цитрусовая кислинка, отчего у меня щиплет губы.

– М-м-м, спасибо.