Читаем Золото для индустриализации. Торгсин полностью

На этом автобиография заканчивается. Оставшуюся часть жизненного пути Тихона Анисимова источники позволяют обозначить лишь пунктиром. В 1925 году он перебрался в Москву и работал Машинтресте (инструктор), в 1929 году судьба забросила его в Тулу (зав. организационным отделом в Центральном райкоме партии), в 1930 – вернулся в Москву (старший инструктор Московского отделения РКИ). В 1931 году Анисимов перешел на работу в Наркомвнешторг (помощник начальника сектора кадров) и в апреле 1932 года стал помощником председателя Торгсина. У него не было опыта работы в торговле. Назначение в Торгсин, видимо, было связано с его богатым опытом организационной и кадровой работы. Судя по документам, в Торгсине Тихон Анисимов проработал вплоть до своей ранней смерти в 1934 году.


Берлинский Илья Яковлевич (1897–?) – заместитель председателя Правления Торгсина с июля 1931 по март 1933 года. Заведовал посылочной деятельностью, операциями по импорту и денежным переводам на Торгсин.

Из партийной характеристики (1932): «Как член партии выдержан, политически развит. Никаких партвзысканий не имеет. В деловом отношении весьма энергичный, напористый работник. Дело свое знает и добросовестно работает над собой. Руководит всегда конкретно. Твердый администратор».

Илья Яковлевич Берлинский родился в 1897 году в Мстиславле в Белоруссии в еврейской семье. Отец был кустарем-одиночкой и мелким торговцем: «драл» и продавал крупу. Свое социальное происхождение Берлинский определил «из мещан», но на всякий случай добавил-подписал «бедняк».

Илья Берлинский вступил во взрослую жизнь, имея за плечами три класса городского училища. Он испробовал много профессий: до революции обучался слесарному делу, работал машинистом и даже киномехаником (новая для того времени профессия). Политикой стал интересоваться, видимо, только в окопах Первой мировой, когда два долгих года воевал бомбардиром-наводчиком на Западном фронте. Об участии в Октябрьских революционных событиях в автобиографии ничего не сообщает. В 1918 году Илья Берлинский ушел добровольцем в Красную гвардию. Судя по всему, он примкнул к одному из партизанских отрядов в Белоруссии и освобождал от немцев родной Мстиславль и другие города. Эта страница биографии Берлинского напомнила мне историю Бумбараша, солдата, который вернулся с войны из австрийского плена в родную деревню в мечтах завести семью и зажить своим домом, но водоворот Гражданской войны заставил его вновь взять оружие в руки[1411]. Возможно, и Илья Берлинский, вернувшись с войны, мечтал о тихой семейной жизни, но пришлось уйти в партизаны. В Гражданскую войну произошло два важных события: Берлинский вступил в коммунистическую партию и стал кавалеристом – рискованный выбор для еврея (кавалерия отличалась антисемитскими настроениями). В этой связи возникает еще одна историко-литературная ассоциация – Исаак Бабель и его «Конармия»[1412]. Создается впечатление, что Берлинский всерьез задумывался о карьере военного: в 1919 году он учился в Смоленской и Борисоглебской кавалерийских школах, а 1921 году – в Ленинградской высшей кавалерийской школе на отделении полковых командиров, где получил специальность «красный командир кавалерии». В Гражданской побывал на разных должностях и фронтах – был помощником адъютанта, помощником командира эскадрона и дивизиона, командиром взвода, эскадрона и дивизиона, воевал на Западном фронте с немцами, в Туркестане с басмачами, а также подавлял Антоновский мятеж «на Тамбовском фронте», был ранен, но наград в войне не получил.

Илья Берлинский дослужился до старшего начсостава, но не остался военным. В начале 1923 года он демобилизовался из Красной армии. Вначале, казалось, хотел связать свою жизнь с кино (инструктор и зав. киноотделом Промышленной показательной выставки ВСНХ, потом зав. 1-м художественным театром и 4-м кинотеатром Госкино и «по ревизии прокатных пунктов»), но затем перешел в уже известное читателю «Кредитбюро»[1413], где с 1925 по 1930 год работал «зав. отделом взысканий». Видимо, здесь он приобрел первый опыт валютной работы. В 1931 году Берлинский перешел в торговлю, в Мосторг, но занимался там вопросами капитального строительства, транспорта, снабжения. Он готовился к командировке за рубеж: в 1931 году состоял в «резерве Правления Союзпромэкспорта для направления на заграничную работу», но вместо заграницы оказался в Правлении Торгсина.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное