Читаем Золото для индустриализации. Торгсин полностью

Василий Кузьмич Жданов родился в семье крестьянина-рыбака в деревне Гоголево на Валдае. «В хозяйстве отца никогда не было более одной коровы и лошади[1416]. Нищета, голод гнали старших сестер на заработки в город, в летний период – на поденщину. Из всех детей мне больше всех повезло, – писал Жданов в автобиографии, – лишь я один получил образование». Подросток Вася Жданов не интересовался политикой: в революционном движении не участвовал, в кружках не состоял, царским правительством не преследовался. Он хотел учиться и, видимо, имел к этому способности. В 1914 году он выдержал конкурсные экзамены и получил стипендию, которая позволила ему, не обременяя семью, получить профессию учителя. Его желание учиться было поддержано сестрами, которые бывали в Петербурге и видели в образовании возможность вырваться из деревенской нищеты.

В Новгородскую земскую учительскую семинарию Жданов поступил еще при царе, а окончил через четыре года, в 1918 году, уже при большевиках. Потом год учительствовал в одном из валдайских сел. Мировая война и революции обошли Василия Жданова стороной, да и Гражданская его не опалила: осенью 1919 года в Москве, будучи слушателем курсов Наркомпроса по подготовке инструкторов-организаторов внешкольного образования, Жданов вступил в коммунистическую партию и добровольцем ушел на фронт, но в боевых действиях не участвовал – был дивизионным инструктором на Северном фронте. Уже в марте 1920 года курсантов отозвали с фронта для завершения обучения. До 1924 года Жданов работал на различных должностях в культотделах, а затем поступил на вечерний экономический факультет Института народного хозяйства им. Плеханова, который закончил в 1928 году, став дипломированным «экономистом внутреннего товарооборота». Так бывший учитель оказался на торговом поприще: сначала работал в Моссельпроме (секретарь юридической части, младший юрисконсульт, зав. кредитными операциями, зав. кондитерской секцией), потом в Мосторге (зав. отделом промэкспорта). 18 декабря 1930 года он был назначен зам. директора спецконторы «Торгсин». После того как Торгсин получил статус Всесоюзного объединения, Жданов стал заместителем председателя Правления. На этой должности он оставался по крайней мере до ноября 1932 года – последняя дата в его партийных документах, сохранившихся в архиве. Из фактов личной биографии известно, что жена Жданова была артисткой.

Василий Кузьмич Жданов, крестьянский сын с Валдая, в прошлом сельский учитель, а в зените жизни – ответственный работник столичного валютного торгового предприятия, казалось, сделал неплохую карьеру. Сведений о его последующей судьбе найти не удалось, но одно обстоятельство позволяет предположить, что в Москве он не удержался. Проверку партдокументов в 1935 году Жданов проходил в Зимовниковском райкоме Азово-Черноморского края. Партбилет образца 1936 года, который получили все коммунисты во время проходившего в тот год обмена партдокументов, найти не удалось.

Руководство Наркомата внешней торговли СССР

В этой книге часто упоминаются имена наркома внешней торговли А. П. Розенгольца и его зама М. А Логановского. Хотя эти два человека хорошо известны – информацию о них можно найти в справочных изданиях, тем не менее я решила включить небольшие биографические справки о них в эту книгу. Розенгольц и Логановский были активными участниками истории Торгсина.


Розенгольц Аркадий Павлович (1889–1938) – в октябре – ноябре 1930 года занимал должность заместителя наркома внешней и внутренней торговли СССР, затем до июня 1937 года был наркомом внешней торговли СССР.

Аркадий Павлович Розенгольц родился в Витебске. У его отца, купца 2-й гильдии, было семеро детей. Трое младших сыновей погибли в Гражданскую, трое других – сам Аркадий, его брат Герман, ставший при советской власти профессором-микробиологом, и сестра Ева были репрессированы при Сталине. В ГУЛАГе Ева, живописец, скульптор и график, ученица Фалька и Голубкиной, – ее работы находятся в Третьяковке, Музее изобразительных искусств им. Пушкина и Русском музее – работала в малярном цехе и делала надписи на баржах.

Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное