Золото друидов

— Нет. Скорее, кто-то из вовремя покаявшихся. Эти земли объявлены проклятыми и подлежащими разграблению. Право убивать и грабить здесь имеет кто угодно. Но своим людям Малачи запретил брать пленных. Они приходят сюда только, чтобы жечь и карать. — Тристан кивнул в сторону жердей. — Здесь же старики, раненные, калеки, слишком маленькие, не имеющие шансов пережить тяготы перехода в оковах дети. Ни молодых здоровых мужчин, ни красивых девушек. Так что, скорее всего, кто-то из добрых соседей и вчерашних союзников.

— Значит, резня продолжается? — констатировал Агнар, стоя над растянутым на земле тем, что некогда было ребенком.

— Видимо да. Вот уж не думал, что кто-нибудь переживет зиму. — Конал был совершенно спокоен. Казалось, его совершенно не затронуло увиденное. — Придется свернуть ближе к краю этих земель. Хорошо еще, что мы не слишком углубились в леса.

— Сколько мы потеряем?

Проводник безразлично пожал плечами.

— Дня два-три.

Агнар на мгновенье задумался.

— А если продолжать идти, как шли, напрямик? Насколько велик риск?

— Не слишком большой. Если здесь продолжается то, что началось прошлой осенью, то всем все равно не до вас. Ну да решайте сами.

— Значит, идем как шли.

— Хорошо. — Юноша выразительно зевнул. — Только хочу предупредить, там будет неласково.

— А мы и сами неласковые, — зло перебил его Асмунд. Увиденное на поляне задело даже старого медведя.

— Как знаете. — Равнодушно ответил вальх.

Люди покидали поляну, постоянно оглядываясь. Хмурые лица. Пустые глаза. В произошедшем не было ни логики, ни какого-либо здравого смысла даже с точки зрения профессиональных грабителей и убийц, коими являлись викинги Согна.

* * *

Чем дальше они углублялись в эту страну, тем чаще им встречались подобные полянки. Кое-где среди чащ возвышались древа боли. Прибитые к стволам деревянными костылями, удушенные, страшно изуродованные люди невидящими глазами смотрели на проходящих у подножия их плах северян. Несколько раз викинги натыкались на следы зимовок переживших прошлогоднюю бойню: жалкие лачуги-времянки, потоптанные хилые посевы, на которых мятежники не знамо как надеялись протянуть до следующей зимы, и обширные кладбища. По всему видать от голода и зимних холодов люди мерли, как мухи. Всё либо брошено, либо выжжено и разорено.

Тайные тропы, которыми вел проводник, пересекали следы военных отрядов и оборванных толп беженцев, усеянные свежими могилами. До поры викингам удавалось избегать столкновений что с охотниками, что с дичью. Однако всем было ясно, что продолжаться вечно так не может. Когда это, наконец, произошло, северянам несказанно повезло, что разведчики успели заметить идущий среди холмов отряд вооруженных ирландцев раньше, чем те заметили их.

* * *

Северяне лежат в густых кустах орешника на вершине возвышающегося над узкой тропой холма. Внизу, гулко чеканя шаг, тянется колонна воинов. Почти семь десятков человек. Все как один в кольчугах, шлемах и темных, почти черных плащах. Сверху реет знамя с зеленым холмом, увенчанным раскидистым дубом. Впереди на чалой масти коне, подбоченясь, гарцует предводитель, чей круглый щит украшен точно таким же изображением.

Колонна почти прошла выемку, когда из леска покрывавшего противоположный холм, подобно лавине, вниз хлынул людской поток. Воздух зазвенел от дикого крика.

Темные развернулись, ощетинившись копьями. Всадник заорал, заметался перед строем, суматошно организуя оборону.

Нападавших было едва ли больше трех десятков. Из одежды какие-то лохмотья. За плечами развеваются спутанные волосы. Под стать одежде и явно чиненное не раз, даже на вид дрянное оружие. У некоторых вообще плотницкие топоры и деревянные вилы.

Воздух наполнился грохотом сталкивающихся щитов, лязгом железа, треском дерева и костей. Вопль почти сотни глоток слился в одну невообразимую какофонию.

Оборванные, вооруженные чем попало, изможденные люди волками кидались на отбивающийся, отпихивающийся остриями строй. Кувырком перекидывались через щиты, рубили топорами наконечники копий, волчками ныряли под древки, стремясь дотянуться до незащищенных кольчугами ног. Впереди метался, уворачиваясь, отталкивая щитом жадно тянущиеся к нему железо, еще недавно гордый и самодовольный всадник, окруженный плотной человеческой толпой.

На мгновенье Хьялю показалось, что, несмотря на то, что их в разы меньше, атакующие победят, такова была сила их ненависти и напора. Но вот из строя веером хлестнули стрелы, гвоздя не защищенные ни доспехами, ни щитами тела. Натиск на мгновенье ослаб, и железный еж колонны пополз, сминая чудовищной массой на глазах редеющие ряды нападавших. Мятежники сопротивлялись до последнего. Умирающие люди бросались на копьях, насаживая себя на острия, пытаясь напоследок забрать с собой кого-нибудь из противников. Но силы были слишком не равны.

Вскоре все было кончено. Ни один из мятежников не бросился в сторону спасительного леса. Ни один не сдался в плен.