Золото друидов

Малачи плашмя опустил меч на круп лошади. Опустил от души. Зашедшись в диком ржании, кобыла вскинулась на дыбы. Малачи толкнул затанцевавшую лошадь грудью гнедого, оттирая ее с пути.

Краем глаза Малачи заметил, как пришедший в себя от сотрясения всадник медленно и неуверенно поднимается в седле.

— Эй, Король!

Малачи обернулся на окрик.

— Блиах?!

В глазах мятежника мутная пелена. Из левого плеча торчит пронзившее плоть насквозь окровавленное острие стрелы, но правая рука крепко сжимает секиру. Широкое лезвие поднялось высоко вверх. Улыбаясь тонкими бескровными губами, Малачи вскинул меч защищаясь. Он знал, что умрет, еще до того, как, ломая тонкий клинок, тяжелый клюв топора рухнул вниз, глубоко врубаясь в ключицу.

* * *

Викинги стоят вплотную, прижав щиты друг к другу, готовые рубиться и умирать, но на них никто не обращает внимания. В нескольких сотнях шагов впереди вальхи столь увлеченно режут друг друга, что им нет дела до каких-то там северян.

— Пошли что ли. Раз уж тут всем не до нас, — выразил общую мысль необычайно задумчивый Торгейр, и викинги, закинув щиты за спины, молчаливой колонной направились на северо-восток.

Они как раз проходили мимо пыльного вихря рубки, когда из царящей на поле сумятицы вырвались и устремились в их сторону два человека. Впереди стремглав несется молодой вальх. За ним тяжело дыша, но неумолимо настигая, ломится лохматый здоровяк с окровавленным серпом.

— Э, да это же Конал. — Удивленно уставился на молодого ирландца Торгейр.

Конунг бросил короткий взгляд в сторону и холодно констатировал, — Ну что ж, сейчас он получит свою награду.

Чтобы увеличить скорость, беглец отбросил сначала щит, потом меч, затем настал черед доспехов и наконец украшений. Видимо, Конал до последнего надеялся, что преследователь польстится на дорогое оружие и драгоценности. Однако здоровяк несся за ним, с каждым шагом настигая жертву. Последним Конал швырнул за плечо массивный золотой браслет. Но здоровяк не обратил внимания и на эту явно стоящую не одну корову побрякушку. Он настиг беглеца почти у самого строя норвежцев. Опрокинув на колени ударом ноги и схватив левой рукой за волосы, ирландец несколькими точными ударами отделил голову Конала от туловища. По-звериному оскалясь, вальх продемонстрировал чудовищный трофей викингам и, не говоря ни слова, повернул обратно в гущу боя. Ненужное никому золото осталось лежать на траве.

Торгейр нерешительно остановился, — Если дождаться конца битвы, здесь можно будет собрать богатые трофеи.

— Неизвестно, чем и когда закончится эта битва, и не подтянутся ли сюда другие собиратели, — одернул его конунг.

— Жаль, — жалобно шмыгнул носом Забияка.

— Гейр, тебе мало той добычи, что мы взяли на болотах? Или Локи ко всему прочему был еще богом жадности? — усмехнулся скальд.

— Хм. Хьяль, Просто, ты забываешь, что Локи всяко не был богом здравого смысла. Только его верному последователю Торгейру могла прийти в голову идея собирать сокровища мертвых, когда у него за спиной мешки полные богатства, а к вечеру здесь может быть народу, едва ли не больше, чем было с утра. И вообще, это-то бы золото донести до Мирного уголка в сохранности.

— Донесем, — меланхолично заметил Тристан.

— Почему ты так уверен, грустный викинг? — тут же напустился на него Торгейр.

— Тому есть две причины. Первая. Мы отправимся домой на волне слухов. Сегодня здесь падет цвет срединных земель, и причиной считать будут именно вас. Я сомневаюсь, что даже наш тщедушный друг захочет связываться с воинами, убившими ужасавшего всех Короля. Хотя, этот-то как раз может.

— А вторая?

— Вторая, — еле заметно улыбнулся Тристан. — Вторая причина гораздо более важная. Без Малачи здесь через пару дней начнется резня и сведение счетов. Всем станет ни до вас, ни до золота, о котором к тому же немногие знают. Центр страны будет полыхать еще не один год, а вы будете грабить беззащитные земли, и никому не будет дела до ваших грабежей и бесчинств.

— Ты опять заговорил как христианский жрец, — рассмеялся окончательно пришедший в себя Торгейр.

— Я серьезно подумываю им стать. И буду молиться за то, чтобы ваши души обрели покой. А может быть, соберу войско и выставлю вас с острова на хрен. Должна же Ирландия хоть когда-то начать принадлежать ирландцам.

Торгейр никогда бы не допустил, чтобы последнее слово в этой истории осталось не за ним, но здесь даже он вынужден был промолчать.

Эпилог

Тристан оказался прав. Обратный путь не доставил особых хлопот. Центр острова полыхал, вальхам не было дела до северян, с таким наслаждением они убивали друг друга. Не было проблем ни с Логери, которого известие о гибели сына и пьянство окончательно превратили в неспособную связно говорить развалину. Ни с Тощим Брайаном. Избавившись от многолетней вражды, тот был слишком занят — с азартом присоединял земли ближайших соседей. В общем, обратный путь занял гораздо меньше времени, чем дорога к Черным болотам, и ни чем особым не запомнился. Чему, надо заметить, уже успевшие попрощаться с жизнью северяне были несказанно рады.