Золото друидов

— Милый Коль, — вкрадчиво начал на беду оказавшийся поблизости Торгейр, — если бы однажды у твоего дома причалило несколько ладей, а нас с конунгом рядом не оказалось, ты бы еще не так в саже вымазался. Не удивлюсь, если бы ты даже в нужник полез, спасаясь от опасности. — Забияка деланно вздохнул.

— Боюсь, там уже будет занято.

— Кем это?

— Тобой, конечно, — выпалил покрасневший до самых кончиков волос кормчий.

— Что ты сказал… А ну повтори.

— Тихо вы, — прервал назревающую ссору вошедший в хижину Убе. Старший сын Асмунда был на полголовы выше брата и имел давний зуб на не раз достававшего его Торгейра. — Кажется, я видел этого мальчонку раньше. По крайней мере, рубец на щеке у него был точно такой же. Коль, дай его мне. Парень, ты зачем прятался? Где все?

Для верности Убе тряхнул мальчишку за плечи. Парень попытался что-то сказать на лопочущем местном наречии, но голос почти тут же сорвался, а из глаз хлынули слезы.

— Все понял? — ехидно поинтересовался Торгейр.

Убе выругался.

— Где Безумный? Сдается мне, он тут лучше всех знает их птичью речь.

Хьяля нашли на утоптанной площадке в центре поселения. В случае надобности и по праздникам эта площадка, способная вместить все население деревни, служила местом общих собраний. Сейчас на ней плотной толпой теснились галдящие викинги.

— Расступись! Расступись! У меня тут добыча. — Волоча за воротник сдавленно всхлипывающего подростка, Убе протолкнулся через скопление людей к что-то горячо обсуждавшему с конунгом скальду.

— Хьяль, мы тут кое-кого нашли. Может быть, у него удастся узнать, что происходит?

Скальд окинул пленного оценивающим взглядом.

— Где взяли?

— Прятался за печкой.

Хьяль наклонился к подростку.

— Здравствуй, Мано. Помнишь меня. — Хьяль произнес фразу на финском. Парень отрицательно помотал головой, однако настороженность в его глазах уменьшилась. — Неудивительно, с тех пор, как я здесь был в последний раз, прошло несколько лет. Ты тогда был совсем маленький. Этот рубец тебе оставил пойманный твоим отцом песец, которого ты хотел погладить.

Скальд продолжал говорить. Вспомнил погибшего несколько лет назад отца парнишки. Справился о здоровье матери и родни. Спросил каким в этом году здесь выдалось лето. Хьяль давно не говорил на этом языке, но речь полилась с его уст легко и непринужденно. В очередной раз скальд обрадовался, что у него были хорошие учителя.

Страх в глазах подростка сменился робкой надеждой, кажется, он узнал Хьяля и начал ему верить. Теперь можно было попытаться задать столь интересующий их вопрос.

— Что у вас произошло? Люди ушли, потому что чего-то боятся? — скальд говорил медленно, пытливо вглядываясь во влажные от невыплаканных слез карие глаза.

— Хьяль, я мог это сказать это без всяких содержательных разговоров и милования с этим чучелом, — вмешался в разговор худо-бедно понимавший местную речь Торгейр.

Скальд зло посмотрел на него.

— Хьяль, Торгейр прав, — заметил нахмурившийся конунг, — это и так ясно. Попробуй вызнать у него какие-нибудь подробности.

— Это вряд ли. Парень напуган до одури, он играл далеко в скалах, когда услышал отсюда шум, прибежал поздно, люди уже ушли, а тут еще мы попрыгали на берег и начали вламываться в дома.

— Да уж. Ценное приобретение, ну да с паршивой овцы хоть шерсти клок. — Забияка торжествующе посмотрел на Коля.

Назревающую ссору прервал шум с другой стороны площади, Хререк вел под руку, почти нес сгорбленного седого старика.

— Может от него будет больше проку, — устало протянул молодой хирдман.

— Этого где взяли? — со вздохом спросил Хьяль.

— Возился по хозяйству в одном из домов, — пожал плечами Хререк. — Нас будто вообще не заметил.

Действительно старик смотрел куда-то вдаль. Казалось, ему нет никакого дела до окруживших его северян.

Скальд осторожно раздвинул плечом сгрудившихся вокруг новой находки людей. При виде него абсолютно безучастные ко всему глаза финна внезапно изменились. В отличие от подростка старик сразу вспомнил Хьяля и начал говорить сам.

— Он остался здесь по собственному желанию. Слишком стар, чтобы быть полноценным членом рода, и по их обычаю должен постараться найти себе достойную смерть. Ему показалось, что этот способ ничем не хуже других.

Конунг досадливо поморщился.

— Хьяль, сейчас меня не интересуют их обычаи и отношение к старикам. Нет ни времени, ни, если честно, особого желания. Мне гораздо важнее знать, что их так напугало.

Скальд обернулся к старику. Вновь полилась певучая птичья речь.

— Недавно к ним приходили чужие лодки, оттуда сошли вооруженные люди. Они забрали большую часть приготовленной для Сигвальда дани. Их вождь сказал, что отныне финны будут отдавать, как он выразился, излишки им. Селение хорошо почистили. Чудом никого не убили. Через несколько дней пришли еще лодки. История повторилась. Забрали остатки, то, чем побрезговали предшественники. Сегодня, когда финны увидели лодки, то не стали дожидаться, когда им придется объяснять, что в этот раз давать абсолютно нечего.

— Получается, Безумный, старик пытается тебя уверить, что они наши ладьи не узнали, спутали их с другими?