Золото друидов

Гисла сын Стирбьёрна старого друга и соратника отца Агнара. Почти десять лет назад в спину Стирбьёрна вонзилась франкская стрела. Остро заточенный наконечник задел позвоночник. Стирбьёрн выжил чудом, но с тех пор передвигается с огромным трудом. С каждым годом недуг его все усиливается, а здоровье ухудшается. Бывают дни, когда увечный старик совершенно не может подняться с кровати. Вот это не мешает старому викингу оставаться одним из самых уважаемых людей побережья. Несмотря на ранение, Стирбьёрн держит домашних в ежовых рукавицах. Многочисленные друзья и соратники постоянно напоминают соседям, что легкую добычу лучше поискать где-нибудь еще. Деловая сметка позволила Стирбьёрну выгодно распорядиться нажитым в походах добром, и хозяйство его процветает.

Вот только долгое время было под большим вопросом, кто унаследует это богатство. С детьми Стирбьёрну не повезло. Как назло, у Могучего год из года рождались одни девчонки. Стрибьёрн частенько разорялся, что одно только приданное для такой толпы невест способно подорвать и более крепкое хозяйство, чем у него. Единственный сын — Гисла родился поздно и рос болезненным, молчаливым ребенком. До ранения Стирбьёрн едва ли пылинки со своей «последней надежды» не сдувал. Но, оказавшись прикованным к постели, внезапно кинулся в другую крайность.

Больше всего теперь Стирбьёрна беспокоило, что его единственный сын не получит воспитания, достойного будущего вождя, и в окружении многочисленных сестер вырастет «по-бабски мягким». Наемным бойцам и прибившейся к богатому хозяйству родне, Стирбьёрн не доверял, как-то в сердцах заявив, что воспитывать его наследника должен прославленный вождь, а не люди, вынужденные подчиняться калеке. В конце концов Стирбьёрн обратился к Агнару, во взрослении которого он сам некогда принял немалое участие. По северным обычаям ребенка на воспитание традиционно берет менее богатый и знатный конунг. Взять на воспитание чужого сына, значит признать верховенство и силу его отца. Поэтому все считали, что Агнар откажется. Но Молодой дракон в очередной раз наплевал на традиции. В последние несколько лет Гисла стал частым гостем в усадьбе конунга Согна. Этим летом подросток должен был пойти с ним в свой первый поход.

Люди Агнара относились к Гисле двояко. С одной стороны любили и жалели. С другой побаивались и старались избегать. Детская молчаливость и даже некоторая пришибленность, неудивительная в доме, где тебя окружает полтора десятка сюсюкающих сестер, любящий медведеподобный отец, готовые в любой момент услужить слуги и немногим отличающаяся от слуг обедневшая родня, в гостях у Агнара куда-то исчезала. Среди разговорчивых, смешливых и, чего уж правду скрывать, нагловатых хирдманов они сменилась едва ли не на прямо противоположные качества. Подросток оказался патологически жаден до новых знаний, чудовищно любопытен и в стремлении любой ценой получить ответ на интересующие вопросы жутко прилипчив. хирдманы в разговорах меж собой постоянно твердили, что, мол, все нормально… это временно… возраст такой… Однако при встрече с Гислой на узких деревенских улочках едва ли не жались к стенам домов.

При этом, если Хьяля, Ульфа и остальных Гисла просто донимал расспросами, то на Торгейра стеснительный подросток всей душой хотел походить. В гостях у Агнара мальчишка хвостом следовал за Торгейром, пытаясь копировать его манеры и привычку говорить. Получалось пока не очень. (И слава богам, обычно добавляли про себя хирдманы).

Забияку бесила прилипчивость юноши. Но, как ни странно, он ничего не мог с ней поделать. Сколько уж раз собирался потомок серкландки с духом, чтобы высказать Гисле все, что он думает о его навязчивом внимании и нем самом, но каждый раз, глядя в открытые, наивные глаза подростка, напрочь забывал заранее заготовленную речь. После чего клял себя последними словами и срывался на окружающих.

Вот и сейчас во взгляде стиснутого в горячих объятиях Торгейра последовательно меняются разные чувства: гнев, стеснение, удивление, отчаяние и, наконец, покорность судьбе.

— Пошли, покажешь, как вы тут без нас жили, — обреченно протянул Торгейр, хлопая подростка по спине и изображая на лице довольную улыбку.

Нестройной, галдящей толпой гости и хозяева направились к широко распахнутым воротам усадьбы.

* * *

Вечером после простого, сытного ужина (все-таки гостей здесь не ждали), конунг осторожно заглянул в небольшую отгороженную от остального дома комнатку, где проводил большую часть дня хозяин усадьбы — старый друг, можно сказать учитель, Агнара.

С каждым прошедшим после ранения годом Стирбьёрн все меньше и меньше ходил. Сегодня он лишь ненадолго вышел, чтобы поприветствовать гостей во время ужина, и Агнар видел, что каждое движение дается разменявшему шестой десяток викингу с огромным трудом.