Золото друидов

— Агнар, когда ты лезешь в центр какой-то страны в поисках поживы, лучше узнать о ней как можно больше. Чтобы потом не кусать локти. — Укоризненно улыбнулся Эйнар. — Вы пойдете в земли Малачи, а о нем ходят разные слухи. В том числе рассказывают, что ему как раз помогают друиды, что все подчинившиеся ему вожди приносят клятву на собственной крови в особом месте, что он такой же сумасшедший, как Тургейс. В общем интересный правитель. Его уважают. Его ненавидят. Но еще более его боятся.

Агнар задумался.

— Та война, в которую так опрометчиво вляпался Скагги, была против Малачи.

— Да.

— Чем она окончилась?

— Малачи разбил врагов. После продолжительных пыток казнил пленных вождей: отрубил им головы, тела сжег. Их земли и женщин раздал своим воинам, а детей сделал рабами и продал нам, предварительно искалечив.

— Но ведь это уменьшило их цену.

— Зато доставило ему удовольствие.

— Не лучший способ завоевать любовь покоренных племен, — заметил Агнар.

— Король не из тех, кто ищет людской любви. Мне кажется, его вполне устраивает тот страх, что он вызывает. Зверства Малачи выражают саму суть этой земли. Знаешь, мы не понимаем этой страны. Благодаря кораблям мы закрепились на побережье. И будем сидеть здесь, пока вальхи не осознают, что с их скорлупками из ивовых прутьев и кожи бесполезно тягаться с драккарами. Мы с горем пополам, пользуясь реками, пролезли в прибрежные земли, а Тургейс даже почти умудрился отрезать и подмять под себя север острова. Но мы никогда не займем этой страны. Не заселим ее. Мы грабим монастыри и попираем ногами их святых. Мы угоняем их скот и женщин, и, если честно, я часто задумываюсь, что вальхам на самом деле дороже. А им по-сути плевать. Их вожди предпочитают резать соплеменников за обиды причиненные еще даже не дедам а прапрапрадедам. Мне иногда кажется, что местные нас не замечают. Точнее, мы настолько удачно влились в их обыденность с ее постоянной резней, что они не видят пока смысла возиться с нами. Можно сказать, что мы еще недостойны их уважения. Ведь счеты с ближайшим соседом намного древнее, чем с нами и поставить на полку его голову гораздо почетней, чем голову одного из нас.

— Тебя это расстраивает?

— Агнар, распри хороши, когда их можно контролировать. А здесь большинство уже не помнит, из-за чего они собственно когда-то сцепились. Это не война, это хаос. Допустим, ты северный вождь и пытаешься закрепиться на исконных землях вальхов, пользуясь их враждой. Ты будешь идти на союз с одними против вторых, а потом, замирившись, совместно со вторыми устраиваешь набег на третьих, и как бы ненароком подминаешь их земли. И вроде бы ты молодец и все у тебя получилось, и все тебя боятся и уважают. Но однажды, твое поселение заполыхает со всех сторон, и жечь его будут и первые, с которыми у тебя был союз, и вторые, с вождем которых ты еще недавно, замиряясь, пил, и третьи, у которых хоть есть причина враждовать с тобой. Это ладно. Но там будут и четвертые, с которыми у тебя всегда был мир, и пятые и шестые, о которых ты даже и не слышал. А все дело в том, что ты внезапно стал известен и славен, теперь ты свой, а значит, тебя пора убивать. Это земля безумцев, и Тургейс продержался так долго и смог так много, потому что сам был безумен, это тебе любой подтвердит.

Какой-нибудь обгорелый монах строчит на пепелище обители, что язычники подобно потопу затопили благословенную землю. А вождю, на земле которого стоял монастырь, плевать, у него есть дела поважнее. Он готовит набег на соседей. При этом, он истинный христианин. Но что такого в произошедшем. Подобное творится уже сотни лет. Правда, в этот раз вместе с деревней сожгли церковь и разграбили монастырь. Но мы приходим и уходим. А сосед остается, и, если не угнать его скот сейчас, он удачно перезимует и придет весной уже за твоим скотом. Агнар, они воют больше между собой, чем с нами.

А если подумать, чем мы лучше? Когда сюда пришли датчане, и разговора не было, чтобы переделить побережье с норвежцами. Все сразу схватились за мечи. А датчане, когда их почти скинули в море еще и приплели к происходящему вальхов, с которыми, кстати, сейчас воюют. Мне кажется, здесь так действует сама земля. Убивают уже в силу привычки. Слишком много здесь крови пролилось. Отсюда и трава такая зеленая.

Эйнар сделал глубокий судорожный глоток.

— Мы побеждаем не потому, что они слабые или трусливые. Представь, чтобы в Англии местные собрались и сходили в набег на наше поселение за скотом, бабами и вообще чем-нибудь поживиться. А здесь это происходит вокруг да около. Мы ходим к ним, они к нам. Мы побеждаем, потому что готовы объединиться хотя бы ради наживы. А им пока намного интереснее резать друг друга. Вот только однажды настанет миг, когда они решат, что мы наконец-то действительно достойны их внимания. Тогда они соберутся в большую толпу и сбросят нас в море. А потом передерутся между собой, споря, кто снес больше голов в тот день. Но для этого им надо сначала научиться ставить стену из щитов.