Золото друидов

— Их могли повешать уже мертвыми. Убили в горячке набега, а тела развешали, чтобы остальным неповадно было хвататься за оружие. Хотя… Хьяль, не знаю, как там у вас на севере, но здесь у нас на Зеленом острове, когда сводят старые счеты древние рода, пленных обычно не берут.

— Не понимаю эту страну. — Чуть помолчав, заметил Хьяль. — На юге я видел, как народы принимают христианство, чтобы достичь единства. Один бог — одна вера — один народ. Тут у вас все по-другому. Вы, насколько я знаю, едва ли не первыми среди племен заката приняли веру в распятого бога, но единства среди ваших вождей меньше, чем где бы то ни было.

— Я скажу тебе больше, мой северный друг. Не дай бог, однажды в этой стране не поделят что-нибудь в вопросах этой самой веры. Тогда-то здесь и начнется настоящий ад.

— А что здесь сейчас? — Хьяль вспомнил уверенных всадников, едущих по песчаному берегу, датские ладьи, везущие укрытый грубой дерюгой человеческий скот, раскачивающиеся на ветру исклеванные тела.

— Чистилище, Хьяль. Пока здесь только чистилище. Надеюсь, столь многознающему человеку не надо объяснять, что это такое.

Скальд лишь коротко кивнул.

— Я так и думал.

* * *

В следующие дня древа боли встречались им еще трижды. Пару раз мимо проплывали северные лодки, полные настороженных, готовых к бою воинов. На берегу мелькали кавалькады всадников — искателей легкой добычи из числа вальхов.

Когда северяне, наконец, подошли к обещанным Тристаном порогам, Хьяль понял, что за все это время не видел ни одного местного не закованного в цепи. По крайней мере, живого местного. Зато Хьялю довелось вдосталь насмотреться на пришлых двуногих хищников.

* * *

Пороги предстали перед ними ранним утром. Вода, шипя и стеная, перехлестывает через торчащие со дна реки острыми сколами камни. По обеим сторонам возвышаются округлые холмы. На том, что слева, чернеют какие-то постройки.

— Не хотите принести жертвы богам, прежде чем взвалить лодки на плечи и продолжить путь? — поинтересовался Тристан у пристально рассматривающего возвышенность конунга.

— Богам вальхов?

— Вообще-то я имел в виду ваших, северных богов. Это их святилище. Его возвели здесь по приказу Тургейса.

— Это принесет нам удачу?

Тристан пожал плечами.

— Я не жрец, чтобы обещать подобное.

Конунг недовольно хмыкнул, но приказал править к берегу.

Острые носы ткнулись в берег. Люди высыпали из ладей и стройной колонной во главе с конунгом потянулись по узкой петляющей тропе вверх по холму.

Холм был явно насыпан вручную, но вряд ли при Тургейсе. От густо заросших молодой травой склонов исходит ощущение подлинной древности. На вершине скалится зубьями высокий в полтора человеческих роста частокол, очерчивающий круг полсотни шагов в поперечнике. Ворота из массивного дубового бруса, украшенные причудливой резьбой. За ними вытоптанная площадка. Хьяль привык, что в северных святилищах поклоняются множеству божеств, но в центре круга возвышается всего одна статуя. Высокий старик, вырезанный настолько искусно, что виден каждый завиток на окладистой бороде. Под островерхим шлемом на месте правого глаза нож резчика оставил глубокую выемку, которую позже замазали темной смолой. Зрачок левого глаза резко выделен. Кажется, что старик сверлит пришедших пристальным изучающим взглядом. Торс статуи перечеркивает сетка резьбы, воспроизводящая чешуйчатую ратную рубашку. Сбоку статуи неведомый мастер изобразил прислоненное копье с широким иззубренным наконечником. Перед статуей лежит плоский камень, щедро покрытый бурыми пятнами.

Хьяль присмотрелся к противоположному холму. На его вершине виднелось нагромождение стоячих камней. Камни были расположены слишком правильно, чтобы оказаться просто игрой природных сил. Под одним из булыжников что-то тускло блеснуло.

Заметив его взгляд, Тристан пояснил.

— Там стоит кромлех, где приносят жертвы вальхи. Кромлехи северяне обычно не трогают. По вашей вере, с богами, у служителей которых нечего взять, надо по возможности дружить. Капище же не трогают вальхи. Какое другое, скорее всего, разорили бы в отместку за ваши бесчинства, но по легенде капище воздвиг сам Тургейс. А с ним здесь связываться никому не хочется.

— Даже после смерти?

— Особенно после смерти.

— Несколько десятков лет прошло, а уже «по легенде», — передразнил полукровку Торгейр.

— Некоторым людям суждено стать легендой уже при жизни. Некоторых никто не вспомнит уже на следующий день после гибели. Каждому свое, — философски заметил Тристан.

— Скажи еще — судьба.

— Может и судьба. Хотя, Тургейс в судьбу-то, мне кажется, как раз и не верил. А если и верил, то вряд ли спирал на нее свои промахи и неудачи. Конунг, здесь можно вознести жертвы и отдохнуть. Дальше мир изменится и далеко не в лучшую сторону.

— Нас будут закидывать стрелами не два, а три раза на дню, да еще и по ночам? Или даны станут попадаться не меньше раза в сутки? — с притворным ужасом вопросил Торгейр.