Золото Дункеля

– Связал бы ты нас, Гриша, – с мольбой в голосе обратился вдруг Мохов, как только в сенях захлопнулась дверь.

Брови комэска поднялись:

– Зачем это, матросы-папиросы?

– Чалый придет – скажешь, Дункель это нас… А с Чалым бы ты договорился: вижу, одного поля ягода с ним… Я же все рассказал, как на духу…

Неожиданно Мохов наклонился и зашептал:

– Еще лучше – вместе уйдем! Я хоть и пьяный был, но смекнул, однако, о какой тропке он меня расспрашивал… Видать, с горы место присмотрел, не знаю только как… Я бы и с ним ушел, да Чалого побоялся… А с тобой не боюсь…

– Ты что! – взревел Круглов. – Ополоумел? За кого принимаешь, гадина! – Он с размаха пнул табурет, так что обалдевший пленник откатился на метр. – Я сам тебя, шкуру, пристрелю вместе с твоим Чалым!

В руке комэска блеснул револьвер и неизвестно, как бы он распорядился им, если бы неожиданно в окне не мелькнула тень, которую, из-за ослепившей в то же мгновение яркой вспышки, никто разглядеть не успел: раздался выстрел, в комнату со звоном влетели осколки оконного стекла и вслед за треском раскалывающего человеческого черепа, взметнулась вверх красно-белая масса того, что было мозгами Мохова. Качнувшись, обезображенное тело проводника рухнуло на пол…

Стоявший справа от него боец, обляпанный кровавыми ошметками, выронил карабин, ухватился за раненый бок и, беззвучно корчась от боли, сполз по стенке. Круглов, также в крови, бросившись к окну, заорал комвзводу, кинувшемуся было к бойцу:

– Беги вокруг амбара – я отсюда! – Ударом локтя он выбил стекло и, не задумываясь над тем, что может попасть под выстрел затаившегося под окном стрелка, с грохотом вывалился наружу; бешено огляделся, понял по шуму, что Прокопенко уже на крыльце, метнулся к левому углу избы…

В это время справа послышался топот мчащихся по склону лошадей; затем щелкнул выстрел, трещоткой прозвучало еще несколько и, падая, кто-то громко простонал; следом и уже рядом, с крыльца, загрохотал револьвер комвзвода.

Круглов стремглав бросился к противоположному углу и выглянул: к заимке, со стороны леса, покрывавшего северную часть склона, неслись с разбойничьим свистом шестеро всадников, размахивая и целясь на скаку карабинами; по ним, укрывшись крыльцом, отчаянно палил Прокопенко. Последний выстрел попал в цель – мчавшийся впереди всадник взмахнул карабином и кубарем слетел с седла. Отвалившись к крыльцу, Прокопенко стал лихорадочно перезаряжать барабан. Круглов вытянул из-за угла руку и нажал на курок – еще один всадник слетел с лошади…

Неожиданно, выскочив из-за спины Круглова и низко пригибаясь, пробежал мимо неизвестно откуда взявшийся Калюжный. Припав к крыльцу рядом с Прокопенко, он выстрелил; за ним справа по склону почти разом громыхнула распластавшаяся цепь из семи чекистов, перебежками добравшихся до заимки со стороны южного склона. Третий всадник кулем повалился на камни. Остальные суматошно остановились, поворотили коней и, пригнувшись к гривам, помчались стремглав назад, в лес. За ними, обезумев от стрельбы и скачки, устремились оставшиеся без седоков лошади…

Все стихло. Перестрелка произошла настолько стремительно и внезапно, что некоторое время никто не мог сообразить, что же на самом деле случилось. Все смотрели на укрывшую бандитов опушку и ждали. Круглов оглядел лежавших на камнях чекистов.

– Лошади где? – сердито прокричал он.

– В лесу. – Калюжный махнул в сторону примолкшей цепи, за которой ниже по склону темнела бескрайняя тайга.

– Матросы-папиросы! Дойти не успеем… Хотя, если это Чалый, то из одиннадцати их шестеро осталось …

– Думаешь, сунется? – спросил из укрытия Прокопенко.

Круглов не ответил. Взглянув на валявшиеся невдалеке трупы, он, словно вспомнив, вскрикнул:

– Пыреев где?

– Там, впереди… В тайгу спустился с Петрушиным, брата хоронить… – помедлив, ответил Калюжный. Он поднялся.

– А ранило кого?

– Свяцова убили, – подал голос Прокопенко. – В охранении оставался. Он, кажись, и увидел бандитов, первым пальнул. Нас-то они не видели, спокойно ехали, а как Свяцов пальнул, так они его разом и прикончили.

Круглов побагровел. Подскочив к Калюжному, прохрапел в самое лицо:

– Я тебе что говорил? С северного склона пойдут!.. А ты одного Свяцова оставил?

Лежавшие на камнях бойцы подняли головы, стали прислушиваться. Калюжный мельком взглянул на них и раздраженно ответил:

– Я и шел воротить остальных… Не дошел только. – Предательская дрожь пробежала по лицу зама. Круглов пронзил Калюжного взглядом:

– Это отчего же ты не дошел? – прошипел он.

Калюжный отвернулся:

– Стрелять стали…

– Стрелять, значит? Прокопенко!

– Я, командир! – отозвался комвзвод.

– Обойди-ка заимку… Нет ли кого еще вокруг нее… Да загляни, на месте ли пленник…

Прокопенко сначала поморщился, словно соображая, о чем его просят, потом смекнул: о таинственном стрелке.

– Понял! – кивнул он и, перескочив через угол крыльца, промчал за амбар.

Круглов, не спуская глаз с лица зама, вновь прошипел сквозь зубы:

– А теперь скажи, дорогой товарищ, где стрельнули в первый раз?

В цепи лежавших на склоне чекистов послышались возгласы:

– Пыреев!

– С Петрушиным, что ли?